Герой этой истории просил пока не придавать гласности его фамилию. Причина – чувство неудобства перед родными, которые помогали его семье обзаводиться хозяйством. Поэтому назовем его, скажем, Евгений.
А история достаточно типичная для сегодняшнего дня. С высоких трибун много говорят о поддержке малого бизнеса и самозанятости на селе, о развитии личных подсобных хозяйств, но на деле получить эту поддержку весьма проблематично.
Евгений – глава «личного подсобного» хозяйства в одной из деревень Марьяновского района. Когда-то его родители, вынужденные переселенцы из Казахстана, купили тут дом. Купили то, на что хватило денег. Деревня небольшая, в 30 с лишним километрах от райцентра. Когда-то тут было отделение совхоза, но в 90-е и в начале нулевых, как во многих местах, все пошло прахом. По переписи на 2010 год в деревне оставалось чуть больше 200 жителей, сейчас – и того меньше.
Евгений вырос, отслужил в армии, потом – по контракту. Вернулся домой, женился. Когда у них с супругой родился второй ребенок, поняли: надо обзаводиться собственным жильем. Детей хотели много, хотели, чтобы у каждого малыша было личное пространство, а не угол в общей комнате.
По сходной цене присмотрели в той же деревне дом достаточно просторный, хотя и порядком запущенный. До семьи Евгения в нем жили люди пьющие, за порядком не следили, но стены - крепкие. Да и место красивое, рядом – лес, есть большой приусадебный участок. Для семьи это было важно, ведь у Евгения, не заставшего приватизации, нет земельного пая.
Решились – купили, потратив на это часть материнского капитала.
- Я понадеялся на себя, на свои руки, - говорит Евгений. – Думал, что семье будет хорошо вдалеке от города. Но потом стало понятно, почему люди бегут из деревень. А кто остается – спивается.
Сейчас работы в деревне нет. Сначала Евгений ездил в райцентр, но потом понял, что мотаться ежедневно за 40 километров, из которых больше пяти приходилось проходить пешком до бывшей центральной усадьбы, чтобы успевать на «рабочий» автобус – это не реально. В деревню заходит рейсовый автобус, но на нем Евгений не успевал на смену.
Какое-то время перебивался случайными заработками, потом решил попытаться крестьянствовать. То есть стать тем, о ком сейчас так много говорят – самозанятым.
Взялся за строительство животноводческих помещений. Часть надворных построек прежние жильцы извели на дрова, так что все сараи пришлось ставить заново. Нужны были деньги. Евгений надеялся, что власти его поддержат, помогут на старте. Однако не тут-то было.
Оказалось, что разговоры – это одно, а реальность - другое. Ни в одну из «программ» Евгений не попал. Хотя они с родителями прожили в районе уже много лет, но все одно – их воспринимали как «пришлых». Не «своих». Ни ссуды, ни льготные кредиты Евгению не давали – нечего было оставить в залог. Зато банки с удовольствием предлагали кредитные карты.
- Влез в эту кабалу в 2014-2015 годах. Взяли с женой кредитные карты в нескольких банках. До этого обошел все инстанции, везде получил отказ и уже ни на что не надеялся, - вспоминает Евгений.
Все деньги вложили в строительство животноводческих помещений, в молодняк, в корма. И дело постепенно пошло.
Евгений занимался выращиванием свиней на мясо. Корма закупал у фермеров. Многое, например, картошка, тыква, - свое, с приусадебного участка. Постепенно в хозяйстве появились лошадь, мотоблок… Раз в месяц били подросшего кабанчика, мясо продавали в Омске. Появились постоянные покупатели – мясо-то без всяких заводских антибиотиков и гормонов роста. Денег хватало и на жизнь, правда, очень скромную, и на обязательные платежи по кредитам. Хотя семья за последние годы выросла, у Евгения стало уже четверо детей. На жизнь в режиме экономии хватало, как-то выкручивались. Например, хлеб Евгений уже несколько лет не покупает, печет жена. И дешевле, и вкуснее.
До июля прошлого года у Евгения была идеальная кредитная история.
А потом пришла африканская чума свиней.
- Сейчас завидую тем, у кого животных конфисковали, - говорит Евгений. – Им хоть неплохую цену выплатили. А нам – ничего.
Марьяновский район попал во «вторую зону опасности». То есть поголовье свиней там не уничтожалось, но были введены запреты на транспортировку и самих животных, и свинины. В самой Марьяновке нет убойного пункта, надо везти в Исилькуль, но и прием скота на время прекратился. Зато по деревням ездили перекупщики, принимали мясо по 40 рублей за килограмм. За такие деньги Евгений не согласился продавать.
- Попробовал вывезти сам – остановили на дороге, - вспоминает Евгений. – Хорошо хоть не оштрафовали, просто развернули обратно. Я звонил и писал в область, просил организовать какие-нибудь передвижные убойные пункты для тех, кто попал в ту же ситуацию, что и я. Но никому это было не нужно. Наоборот, чиновники из района ходили по дворам и пугали: «Убирайте свиней, а то будет чума». А куда, кроме как перекупщикам, убирать?
В результате денег в семье не стало вообще. Евгений пропустил несколько платежей по кредитным картам. До зимы, когда сняли карантин, не хватило кормов, а купить их тоже было не на что. Отчаявшись, Евгений сам забил подросших кабанчиков, мясо заложил по холодильникам. Продать его невозможно – нет ни ветсправок, ни документов с убойного пункта.
Зиму семья не голодала, но просрочки платежей росли, как снежный ком. Сегодня только «Сбербанк» требует от Евгения, чтобы он одномоментно заплатил более 50 тысяч рублей. Иначе – суд и конфискация имущества. А ему сейчас, зимой, удается заработать меньше тысячи в неделю. То навоз кому-нибудь почистит, то еще какую-то работу выполнит…
- Заберут лошадь, мотоблок – что мы будем делать? Хорошо, в первый год по непаханому огороду я картошку посажу – но потом земля станет, как камень. А руками вскопать 40 соток нереально. Нанимать трактор тоже не на что. Я же сам и пашу, и кошу…
Евгений обращался во все инстанции, какие только возможно. Везде один ответ: решение принимает банк. А по кредитным картам по банковским правилам никакие реструктуризации не положены. Форс-мажорные обстоятельства тот же «Сбербанк» тоже не учитывает. Не учитывает даже смерть – наследники все равно будут обязаны гасить долг. То есть «кредитки» - самые кабальные договора, которые могут быть. Недаром их так настойчиво навязывают людям.
Самое неприятное в этой истории то, что общий долг банкам у Евгения – чуть больше 200 тысяч рублей. Это – та сумма, которая достаточна, чтобы начать крестьянское хозяйство. Однако получить такой «стартовый капитал» для сельчан чрезвычайно сложно. Помощь оказывается в основном крупным предприятиям. А мелкий и мельчайший частник воспринимается как нежелательный конкурент.
В принципе, постепенное укрупнение производства и поглощение мелких производителей крупными – это закон капитализма. Но зачем тогда красивые слова с высоких трибун о помощи селу и о «развитии самозанятости»? Люди иногда верят…
В данном же конкретном случае, думаю, руководству области имеет смысл посмотреть на те хозяйства, которые косвенно пострадали от эпидемии АЧС, и планировать помощь, прежде всего, им. Ведь Евгений – не один такой «самозанятый» в области, для кого летние карантины стали приговором. В СМИ постоянно рапортуют, что на помощь сельским товаропроизводителям выделяются огромные суммы. А тут нужно всего лишь выявить хозяйства, у которых начались просрочки по платежам из-за карантинных мер во время чумы свиней, и перекредитовать их. Сохранятся налаженные хозяйства, сохранятся рабочие места, люди не будут нахлебниками у государства.
Хотя надеяться на то, что чиновники будут руководствоваться здравым смыслом, а не желанием «попилить» бюджет, достаточно сложно…
Евгения Лифантьева
