В «Правде» состоялся «круглый стол» на тему «Октябрьский пленум 1964 года: оценки и мнения», посвящённый 60-летию исторического пленума ЦК КПСС. С приветственным словом к участникам «круглого стола» обратился главный редактор газеты «Правда» Б.О. Комоцкий. Сославшись на письма и звонки читателей, он отметил, что тема «круглого стола» непростая и вызывает подчас прямо противоположные суждения. Задача не в том, чтобы вынести однозначный вердикт участникам тех событий, а в том, чтобы дать современному читателю ценную информацию, которая позволит сформировать собственное суждение по данному вопросу.
И.Н. МАКАРОВ,
председатель Центрального Совета РУСО:
— Времена так называемой перестройки породили целую индустрию по фабрикации чёрных мифов и исторических фальшивок. Она отменно работает и сейчас. Общественное сознание оказалось абсолютно беззащитным. И любая «чернуха» входила в него, как нож в масло. Каждый ком грязи превращался в снаряд, подрывающий государственные устои. Так ломали Советский Союз, а теперь вслед за ним пытаются доламывать и Россию.
Тема нашей встречи — мифология либеральной «пятой колонны» — продолжает занимать особое место. Согласитесь: далеко не каждая фикция удостоилась быть запечатлённой в кино. И нет никаких сомнений, что в эти дни опять будут «крутить» непотребство под названием «Серые волки». А фабрикаторы, вроде Млечина, будут вновь и вновь распинаться о заговоре партийной верхушки и государственном перевороте в СССР в октябре 1964 года.
РУСО совместно с редакцией газеты «Правда» предлагает честный и объективный диалог о том времени. В качестве предисловия к нему правильно было бы вкратце восстановить цепь основных событий, предшествовавших историческому Пленуму ЦК КПСС 14 октября 1964 года.
За отправную точку, на мой взгляд, следует взять XXII съезд партии, который, как известно, состоялся в октябре 1961 года и провозгласил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Именно на этом съезде Н.С. Хрущёв достигает своего зенита как государственный и политический деятель и начинает неуклонно двигаться к своему закату.
С этого момента и до октября 1964 года из шести пленумов ЦК четыре были посвящены экономическим проблемам. Если говорить ещё конкретнее — положению в сельском хозяйстве, поскольку впервые с конца 1940-х годов в СССР вновь возникают продовольственные трудности. Если в 1950-е годы объём валовой сельхозпродукции возрастал в среднем на 7,6% в год, то в начале 1960-х — лишь на 1,9% (а программный расчёт был 7,2%). Великая страна начинает ввозить зерно (по 12 млн тонн в год).
Однако вместо научно обоснованного подхода все партийные решения по инициативе «первого лица» сводятся к организационным мерам и административным реорганизациям. Постепенно берётся за правило новая — митинговая — форма проведения пленумов. Они проходят по нескольку дней в Большом Кремлёвском дворце с участием тысяч людей. Н.С. Хрущёв как глава партии и правительства вводит и новую методу работы с Президиумом ЦК: направляет туда большое количество записок, каждая из которых содержит выводы, обязательные к исполнению.
В марте 1962 года на Пленуме ЦК принимается решение о коренном переустройстве управления сельским хозяйством, создании территориальных колхозно-совхозных производственных управлений. В ноябре того же года пленум по инициативе Хрущёва постановляет разделить партийные, а вслед за ними и государственные органы на сельские и городские — по производственному принципу.
В январе 1963 года принимается совместное Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О дальнейшем улучшении организации планирования развития народного хозяйства». Исходя из двадцатилетней перспективы Программы партии, Хрущёв предлагает, на его взгляд, более оптимальный период планирования — два срока — 7 и 8 лет соответственно, а пятилетний план больше не принимать.
К концу 1963 года вызревает идея новой перестройки в агропромышленном секторе. Лидер партии требует заменить «анархию» колхозного производства конкретным партийно-государственным управлением. До сих пор, пишет он в записке, мы не можем отделаться от наследия, которое нам досталось от потребительского, мелкокрестьянского хозяйства. Теперь же нужно перевести крестьян на промышленную основу, что избавит их от потребности держать корову, кур и прочее — это будет невыгодно.
Летом 1964 года появляется новая записка Первого секретаря ЦК. Теперь он резко критикует колхозно-совхозные управления и требует их ликвидации. Наконец, на Пленуме ЦК КПСС 11 июля 1964 года, возлагая ответственность за провалы в сельском хозяйстве на ВАСХНИЛ, Хрущёв предлагает выселить её из Москвы для укрепления связи с производством. А «большую» академию (АН СССР) ликвидировать вовсе.
Большинству членов ЦК, руководителей партийных комитетов была абсолютно очевидна усиливавшаяся дезорганизация в государственном управлении и в народном хозяйстве. Нынче мало кто говорит и пишет о том, что формальным поводом для созыва внеочередного Пленума ЦК КПСС стало то, что Президиум ЦК впервые решил отозвать записку Хрущёва о специализации сельхозпроизводства и новой перестройке управления.
Теперь о главном. Что же это был за «заговор» и «госпереворот»?
По утверждению бывшего члена Президиума ЦК Геннадия Воронова, снятие Хрущёва готовилось примерно год. О предстоявших оргвыводах к октябрю 1964-го знал довольно широкий круг лиц, в том числе первых секретарей региональных комитетов партии, — в общей сложности почти две сотни человек. Либеральные горе-историки утверждают, что никто из членов ЦК не доложил Хрущёву из чувства страха и круговой поруки. С объективной точки зрения, ими двигало совсем другое — полное осознание беды и личной ответственности за её последствия, а также партийная солидарность.
В дни проведения Президиума и Пленума ЦК ни одна войсковая часть не покинула свои казармы, ни один человек физически не пострадал. И 13, и 14 октября Кремль даже не был оцеплен, более того, его не закрывали для посещения, как в обычные дни. Сам глава государства не только не был изолирован, но и продолжал пользоваться правительственной связью, оставался со своей вооружённой охраной и обслуживающим персоналом. В довершение всего, согласно воспоминаниям Алексея Аджубея, вернувшись поздно вечером домой после первого заседания Президиума, Хрущёв сказал начальнику своей охраны полковнику Литовченко: «Завтра утром поеду к зубному врачу». Думается, в дни госпереворотов люди, втянутые в водоворот событий, меньше всего думают о визите к стоматологу.
Так или иначе, те полтора часа, которые длился октябрьский Пленум ЦК КПСС 1964 года, подвели своеобразный итог десятилетию, в течение которого во главе партии и Советского государства стоял Н.С. Хрущёв. Этому непростому и противоречивому времени, которое можно образно назвать эпохой смелых исканий и безудержных фантазий, и посвящён сегодняшний «круглый стол».
А.Л. КРУГЛИКОВ,
доктор исторических наук,
заместитель председателя ЦС РУСО:
— Пленум был действительно значимым. Можно сожалеть, что смещение Хрущёва с должности Первого секретаря ЦК оказалось запоздалым. Вопрос о его отставке явно перезрел. Её жаждали не только большинство партийных и советских функционеров, но и абсолютное большинство простых граждан страны. Несмотря на раздутый культ личности «главного борца с культом», в начале 1960-х годов «дорогой Никита Сергеевич» утратил авторитет в трудовых коллективах, в армии и на флоте, в органах государственной безопасности и у весьма значительной части интеллигенции.
Много знавший ветеран американской политики Г. Киссинджер в своей книге «Дипломатия» пишет, что «крах коммунизма начался с Хрущёва». Он усмотрел, что «Хрущёв был предтечей Горбачёва», и признал: осуждение культа Сталина понадобилось ему как средство «достижения контроля над Коммунистической партией». Хрущёвская «оттепель» для КПСС, СССР и мирового коммунистического движения обернулась катастрофой. Вне всякого сомнения, октябрьский (1964 года) Пленум ЦК КПСС позволил затормозить этот губительный процесс.
И.В. Сталин не раз предупреждал партию и народ, что по мере продвижения к социализму классовая борьба в стране будет только обостряться и враги советского строя имеют целью «открыть ворота иноземному врагу, врагу-агрессору», а потому «своевременное разоблачение и ликвидация их — одно из важнейших мероприятий в деле подготовки страны к успешной обороне». Напоминал он и о том, что «неприступные крепости легче всего берутся изнутри». Советский Союз был неприступной крепостью, пока по ней не был нанесён мощный удар консолидированными силами «пятой колонны» во главе с Генсеком правящей партии.
Совершенно не случайно «оттепель» 1960-х годов неизменно связывают прежде всего с «секретным докладом» Хрущёва о «разоблачении культа личности Сталина», прозвучавшим уже после завершения ХХ съезда КПСС, избрания руководящих органов партии. Всем участникам действа по «разоблачению» раскрывать содержание хрущёвского доклада запретили, но уже через несколько дней он стал известен за пределами страны. Хрущёвское творение умело использовали против СССР и коммунистического движения в целом. По разным данным, около 4 миллионов человек вышли из рядов компартий. Хрущёв и в последующем продолжал разъезжать с вояжами по миру, тиражируя антисталинскую ложь.
Доклад действительно гипертрофированно лжив. В него и тогда поверили далеко не все. В ряде мест состоялись масштабные акции протеста. Ныне научно доказана несостоятельность большинства положений «секретного доклада» Хрущёва. Американский профессор Г. Ферр, работавший в российских архивах и имевший доступ к бумагам самого Хрущёва, а также Солженицына, в монографии «Антисталинская подлость» пишет: «Из всех утверждений «закрытого доклада», напрямую разоблачающих Сталина или Берию, не оказалось ни одного правдивого… среди тех из них, что поддаются проверке, лживыми оказались все до единого… Весь «закрытый доклад» соткан сплошь из подтасовок…»
Это не значит, что в СССР не было политических репрессий. Их не отрицал и сам И.В. Сталин. В мае 1941 года он на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), разоблачая мифы о репрессиях, говорил: «…в провокационных целях распространяют слухи о массовых расстрелах, которые якобы имели место в Советском Союзе…
Утверждают, что… число расстрелянных в Советском Союзе чуть ли не перевалило за миллион человек. Это провокационная клевета…»
Далее были оглашены данные об арестах за контрреволюционные преступления, произведённые в 1938 году, 52372 человек, из которых суд виновными признал 2731. Остальные были оправданы. Многие из тех, кто раскрутил маховик необоснованных репрессий в те годы, понесли ответственность уже в предвоенные годы: Ежов, Фриновский и ряд других были преданы суду и приговорены к высшей мере наказания.
Хрущёв в своём докладе предпочёл во всех грехах обвинять Сталина и Берию, позднее присовокупил к ним Молотова и Кагановича, но нигде и никогда не упомянул самого себя или Микояна в роли причастных к политическим репрессиям.
Сам Сталин, не отрицая того, что приходилось в процессе социалистического строительства использовать методы насилия по отношению к классовым врагам, прямо указывал: «…предатели намеревались прежде всего отказаться от социалистической собственности, продав в частную собственность капиталистическим элементам важные в экономическом отношении наши хозяйственные объекты». Это не были домыслы вождя. Действительность наших дней убеждает, насколько он был прав. После государственного переворота 1991—1993 годов в России и других республиках СССР именно это и произошло. Последствия очевидны.
Сталин отмечал, что враги народа намеревались «под видом нерентабельных ликвидировать совхозы и распустить колхозы. Передать тракторы и другие сложные сельскохозяйственные машины крестьянам-единоличникам, именуемым ими фермерами... Закабалить страну путём получения иностранных займов». Случилось и это. Разрушены колхозы и совхозы. Страна лишилась продовольственной безопасности. Даже чеснок в Россию теперь завозят из Китая.
Гипертрофированная ложь Хрущёва о массовых политических репрессиях в Советском Союзе на многие годы стала мощным идеологическим фактором развязанной Западом против СССР и его союзников «холодной войны». Хрущёв и его окружение, невзирая на это, продолжали свою антисталинскую кампанию. В неё включилась не только определённая часть бывших обитателей ГУЛАГа, что вполне объяснимо, но и многие представители творческой интеллигенции. Так закладывалась основа для будущего диссидентского движения. В аппарате ЦК КПСС тоже сформировалась группа советников — антисталинистов и либералов (Арбатов, Бовин, Бурлацкий и др.), впоследствии сыгравших заметную роль в идеологическом сопровождении горбачёвской «перестройки», приведшей к развалу СССР. Неудивительно, что в то время претендентом на получение Ленинской премии в области литературы оказался Солженицын с его посредственным повествованием «Последний день Ивана Денисовича». Вершиной антисталинских деяний хрущёвской эпохи стал вынос гроба с телом Сталина из Мавзолея в дни работы XXII съезда КПСС. Перезахоронение Генералиссимуса произвели ночью, предварительно срезав пуговицы с его мундира.
Ныне благодаря глубоким научным изысканиям стало очевидным, насколько масштабной была ложь о сталинских репрессиях, позволившая исказить сознание нескольких поколений людей в нашей стране и за её пределами. Один из самых авторитетных историков — В.Н. Земсков в книге «Сталин и народ. Почему не было восстания», которая вышла в 2014 году, однозначно заявил: «о миллионах расстрелянных говорить не приходится».
Приведу конкретный пример. В 1990-е годы едва ли не во всех регионах страны усилиями прокурорских работников и сотрудников ФСБ были изданы «чёрные книги памяти» о жертвах политических репрессий. Прокурор Ульяновской области Ю.М. Золотов вручил такое издание и мне. Что же установили правоохранители, подняв все архивные материалы? Цитирую: «…на каждого из одиннадцати тысяч ста тридцати четырёх человек (приговорённых к высшей мере. — Прим.), ставших жертвами политического террора на симбирско-ульяновской земле, составлены персональные заключения о полной реабилитации…» За все годы Советской власти были приговорены к высшей мере 11134 человека, которых в разное время амнистировали. Но далеко не все из них были расстреляны. В предисловии, написанном Ю.М. Золотовым, сказано: «544 человека были незаконно подвергнуты репрессиям в 1918—1919 годах и «пропущены» через военно-полевые суды, ревтрибуналы и коллегии ВЧК». И это в условиях Гражданской войны. Это ли не свидетельство, что не было того размаха «красного террора», в котором все последние десятилетия винят Ленина и большевиков?
За весь период 1920-х годов — за 10 лет — были незаконно репрессированы 885 человек. Редко кто из них приговаривался к высшей мере. На следующее десятилетие «пришёлся пик беззакония», пишет прокурор ельцинской эпохи, по политическим статьям прошли 7638 человек. В 40—50-е годы — 2062 человека, а в 60-е привлекли «за политику» на территории Ульяновской области всего 5 человек. Всего за годы Советской власти насчитали репрессированных на территории региона немногим более 22 тысяч человек. По этому поводу в социальных сетях «Всемирной паутины» всё чаще звучит: «За 33 года 22 тысячи… Сегодня в Ульяновской области ежегодно всякого рода сидельцев поболе будет, …а 60 приговорённых за год к ВМ (высшей мере) социальной защиты? Сегодня расстрелять необходимо гораздо больше».
Комментаторы справедливо отмечают, что в ныне опубликованном списке незаконно репрессированных (он почти исчерпывающий) немало тех, кто был привлечён к ответственности, но не осуждён и освобождён на стадии следствия. Многие были реабилитированы ещё накануне войны. А были ещё и те, кто проходил по 58-й «политической статье» за реальные уголовные преступления, но признавался при Хрущёве пострадавшим от репрессий сталинского режима. Газета «Пролетарский путь», издававшаяся в Ульяновске в довоенный период, сообщала о фактах бандитизма, убийствах, терроре в отношении советских работников и активистов на территории губернии. Фамилии некоторых причастных к этим преступлениям присутствуют ныне в списках признанного иноагентом общества «Мемориал» как «невинные жертвы». Это одно из свидетельств того, насколько опыт «оттепели» оказался востребован «командой Яковлева» в период «перестройки».
На пленуме в адрес Хрущёва прозвучали обвинения в волюнтаризме (в единолично принимаемых произвольных решениях, часто вопреки объективным условиям и обстоятельствам). И это было абсолютно справедливо. Подобная его деятельность привела к расколу в Международном коммунистическом движении, вызвала глубокие противоречия с Китаем и Албанией. Хрущёв, без совета с военными, принял решение о безвозмездной передаче Китаю военно-морской базы в Порт-Артуре (договор об аренде заключался на 30 лет). Дальняя авиация СССР утратила удобные аэродромы, Тихоокеанский флот разместили в менее удобных бухтах Владивостока. После трёх лет эксплуатации военно-морской базы в Паша-лимане на албанском побережье Средиземноморья Хрущёв удосужился лишиться её, «оставив» бывшему союзнику 4 подводные лодки из 12, а также 5 торпедных катеров, 4 противолодочных корабля, 8 тральщиков, судно размагничивания, 2 танкера, торпедолов, водолазный бот, буксир, 11 катеров и плавучий док. СССР «подарил» Албании целый флот. Столь же скоропалительным и субъективным оказалось решение об отказе от мощной базы Порккала-Удд на территории Финляндии (договор об аренде был подписан на 50 лет), наличие которой в 18 километрах от Хельсинки не только защищало Ленинград, но и сдерживало скандинавские страны от вступления в НАТО.
Жертвуя интересами дела ради укрепления личной власти, Хрущёв пошёл на физическое устранение Берии (тайна гибели его не раскрыта по сей день), избавился от Молотова, Кагановича, Шепилова в руководстве ЦК, отправил в отставку Главкома ВМФ адмирала Кузнецова и министра обороны Маршала Советского Союза Жукова, популярных на флоте и в армии. Уделяя внимание ракетно-ядерному потенциалу, Хрущёв посчитал возможным избавиться от «больших кораблей» и «ненужных танков». Вооружённые Силы СССР были резко сокращены на 1 миллион 100 тысяч человек. Сотни тысяч офицеров-фронтовиков (многие без пенсионного обеспечения и не имея другой профессии) пополнили армию недовольных «дорогим Никитой Сергеевичем».
Ущербными оказались и многие эксперименты, затеянные Хрущёвым в сфере экономики. Действительно, назревшие реформы не требовали слома системы, которая подтвердила свою жизнестойкость и эффективность во время войны не только с гитлеровской Германией, но и со всей фашизированной Европой. После Великой Победы страна в кратчайший период восстановила довоенный уровень производства и продемонстрировала непревзойдённые по сей день темпы развития. Советский Союз успешно выходил на новый технологический уровень промышленного производства, бурно развивалась наука, успешно решались социальные вопросы. В основе успехов СССР был корпоративный подход к решению любой проблемы. Утверждение Сталина, что могут существовать и нерентабельные предприятия, если рентабельно всё народное хозяйство страны, соответствовало принципам развития великой державы. Допустимо было за счёт государственных накоплений от прочих отраслей производить, например, дешёвые товары детского ассортимента, что позволяло рожать и растить детей. В интересах будущего, а также и решения особо злободневных задач осуществлялась перекачка средств из одной отрасли экономики в другую, направлялись деньги на атомную, космическую и иные программы, в науку, образование, здравоохранение.
Этот принцип подвергся во времена Хрущёва ломке. Единая правящая партия была разделена на «соревнующихся» в республиках и областях «промышленных» и «аграрных» коммунистов. Эта и многие другие «новации» дорого стоили стране. Темпы роста экономики оставались выше американских и западноевропейских, но резко снизились. С отставкой Хрущёва возврат к единству партийных рядов, отказ от совнархозов и восстановление промышленных министерств не привели к возобновлению корпоративного подхода к развитию экономики и социальной сферы СССР. Страна стала погружаться в «рынок» с присущими ему «атрибутами»: погоней за прибылью, теневой экономикой, организованной преступностью, коррупцией во власти. Это «ружьё» должно было выстрелить. Заряжено оно было во времена хрущёвской «оттепели». На октябрьском (1964 года) Пленуме ЦК КПСС убрали с линии огня только изрядно дискредитировавшего себя стрелка, но не устранили факторы, приведшие через два десятилетия к разрушительному процессу «второго издания капитализма в России».
А.И. АГАНИН,
член Президиума Центрального Совета РУСО,
кандидат физико-математических наук:
— 14 октября 2014 года исполнилось 60 лет историческому октябрьскому Пленуму ЦК КПСС, поставившему жирную точку в многолетней политической карьере Н.С. Хрущёва и давшему старт новой эпохе Л.И. Брежнева, которую многие наши сограждане с ностальгией вспоминают как время своей молодости, единства и величия государства, уверенности в завтрашнем дне и мирного неба над головой.
При изучении вопроса об отставке Н.С. Хрущёва со всех партийно-государственных должностей историки до сих пор спорят по целому комплексу острых проблем:
1) кто был главным инициатором подготовки и проведения «смещения Первого секретаря ЦК КПСС»;
2) когда в верхних эшелонах партийной власти созрел сам план этого «смещения»;
3) каковы были главные причины отставки Н.С. Хрущёва и как расценивать эту отставку.
Хотя, как справедливо заметили ряд современных авторов (Р.Г. Пихоя, Ю.Н. Жуков) обстоятельства непосредственной подготовки смещения Н.С. Хрущёва никогда не будут выяснены до конца.
По первой проблеме в современной литературе существуют три основные точки зрения. Одни авторы (Р.А. Медведев, Дж. Боффа) считают, что главным вдохновителем этого смещения стал очень влиятельный в центральном партийном аппарате многолетний секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов. Другие авторы (Ф.М. Бурлацкий) утверждают, что ведущая роль в смещении принадлежала другому секретарю ЦК КПСС — А.Н. Шелепину и его «комсомольцам-шелепинцам», в том числе председателю КГБ при Совмине СССР В.Е. Семичастному. Третьи авторы (Р.Г. Пихоя) говорят, что главными «заговорщиками» стали два самых молодых и очень амбициозных члена высшего партийного аппарата: А.Н. Шелепин и Д.С. Полянский. Наконец, четвертая группа авторов (Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков) полагают, что основную роль в этих событиях сыграли два самых влиятельных секретаря ЦК КПСС: Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный.
По второй проблеме также существует большая разноголосица мнений. В частности, одни авторы (Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков) утверждают, что первые ощутимые признаки подготовки «дворцового переворота» обозначились уже в июне 1963 года, когда на Пленуме ЦК КПСС состоялось избрание Л.И. Брежнева и Н.В. Подгорного секретарями ЦК КПСС. Другие авторы (Ф.М. Бурлацкий) считают, что такая подготовка началась значительно раньше, примерно в ноябре 1962 года, то есть сразу после завершения Карибского кризиса, который серьёзно пошатнул позиции Н.С. Хрущёва в Президиуме ЦК КПСС. Ещё одна группа авторов (Р.А. Медведев) полагают, что заговор против Н.С. Хрущёва созрел в январе—феврале 1964 года, когда на одном из заседаний Президиума ЦК КПСС он прямо пригрозил отставкой ряду его членов, в том числе главному идеологу партии М.А. Суслову.
По третьей проблеме существуют две основные точки зрения. Историки либерального толка (Р.А. Медведев, Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков, Р.Г. Пихоя) традиционно и очень навязчиво трактуют отставку Н.С. Хрущёва как результат «номенклатурного переворота» и «заговора верхов», изначально вкладывая в эту трактовку крайне негативный смысл. Историки, стоящие на патриотических позициях (Ю.Н. Жуков, С.Г. Кара-Мурза), считают, что отставка Н.С. Хрущёва прошла на вполне законных основаниях, в рамках партийной легальности и строго в соответствии с уставными партийными нормами, поэтому иные трактовки этого события носят не исторический, а целиком эмоциональный и политический подтекст.
Что касается причин отставки Н.С. Хрущёва, то почти все авторы солидарны в том, что последние два-три года нахождения его у власти, которые ознаменовались крупными провалами во внешней и внутренней политике, и особенно его реформаторский зуд в управленческой сфере, приведший его к непримиримому конфликту со всем партийно-хозяйственным руководством государства, поставили окончательную точку в его многолетней политической карьере.
В июне 1963 года на Пленуме ЦК КПСС состоялась очередная рокировка в верхних эшелонах власти, в результате которой новыми секретарями ЦК КПСС стали Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный, которых Н.С. Хрущёв наивно считал своими верными сторонниками. Первый из этого тандема сохранил за собой должность номинального главы Советского государства, то есть Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а второй был срочно переведён в Москву с должности первого секретаря ЦК КПУ, которую занял новый хрущёвский выдвиженец П.Е. Шелест. При этом Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный поделили между собой «наследство» бывшего хрущёвского фаворита и возможного политического наследника Ф.Р. Козлова как второго секретаря ЦК КПСС, поскольку именно они стали фактически руководить работой всего Секретариата ЦК КПСС, а в отсутствие Н.С. Хрущёва — поочерёдно руководить работой и Президиума ЦК КПСС.
Историки по-разному оценивают этот кадровый кульбит Н.С. Хрущёва. Одни (Р.А. Медведев) полагают, что кадровая рокировка была связана с тяжёлой болезнью Ф.Р. Козлова, у которого в конце апреля 1963 года случился тяжелейший инсульт, и он автоматически выбыл из числа потенциальных преемников Н.С. Хрущёва. Другие авторы (Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков) убеждены в том, что эта «болезнь» Ф.Р. Козлова во многом носила чисто дипломатический характер, и он был отстранён от власти самим Н.С. Хрущёвым за то, что в феврале — марте 1963 года возглавил внутрипартийную фронду его политическому курсу. Однако о какой фронде идёт речь и в чём, собственно, состояло его противостояние с Н.С. Хрущёвым, они так и не пояснили. Что касается фактического разделения функций второго секретаря ЦК КПСС между Л.И. Брежневым и Н.В. Подгорным, то, по мнению этих авторов, в данном случае Н.С. Хрущёв взял на вооружение хорошо проверенный временем принцип всех правителей: «разделяй и властвуй».
Примерно на рубеже 1963—1964 годов в узком руководстве партии созрела сама идея смещения Н.С. Хрущёва, в которую, вероятнее всего, пока были посвящены только несколько самых влиятельных членов этого руководства: Л.И. Брежнев, Н.В. Подгорный, Д.С. Полянский, А.Н. Шелепин, Н.Р. Миронов и В.Е. Семичастный. При этом вхождение двух последних человек в число участников «заговора» имело определяющее значение для его успеха, поскольку: а) Н.Р. Миронов, оставаясь действующим генералом государственной безопасности, являлся заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС и курировал по должности все силовые органы государственной власти, в том числе — Минобороны СССР, МВД СССР и КГБ при Совмине СССР; б) В.Е. Семичастный, являясь ближайшим соратником и личным другом А.Н. Шелепина, унаследовал от него должность председателя КГБ при Совмине СССР, в состав которого входило знаменитое 9-е Управление, на которое были возложены задачи по охране руководителей партии и правительства, включая всех членов Президиума ЦК КПСС и Секретариата ЦК КПСС. Чуть позже согласие на смещение Н.С. Хрущёва дал и министр обороны СССР Р.Я. Малиновский, что тоже стало одним из залогов успешной реализации всего замысла «дворцового переворота».
В июле 1964 года состоялась очередная сессия Верховного Совета СССР, на которой Л.И. Брежнев, в связи с острой необходимостью сосредоточиться на работе в Секретариате ЦК КПСС, был снят с должности главы Советского государства, и новым Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран А.И. Микоян — один из немногих настоящих сторонников хрущёвского курса и старый его приятель.
По информации ряда современных авторов (Р.Г. Пихоя, Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков), сразу после завершения сессии Верховного Совета СССР Н.С. Хрущёв направил в Президиум ЦК КПСС очередную записку «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации» с предложением упразднить созданные всего полтора года назад парткомы колхозно-совхозных управлений и заменить их политотделами. Негодованию членов Президиума ЦК КПСС против подобной военизации местных партийных организаций не было предела, и их напор оказался настолько мощным, что Н.С. Хрущёву пришлось, несмотря на всё своё неудовольствие, отозвать это предложение с рассмотрения высшего партийно-государственного руководства государства. Было решено перенести рассмотрение этого вопроса на ноябрьский Пленум ЦК КПСС, а Д.С. Полянскому и В.И. Полякову было поручено подготовить в августе 1964 года проект совместного Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР по этому вопросу.
Тем временем круг лиц, посвящённых в планы смещения Н.С. Хрущёва, стал расти как на дрожжах. Более того, ряд влиятельных членов ЦК КПСС, в частности первый секретарь МГК КПСС Н.Г. Егорычев, первый секретарь ЦК КПУ П.Е. Шелест и Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н.Г. Игнатов, стали выступать в роли настоящих курьеров, которые, без устали объезжая города и административно-территориальные единицы государства, зондировали настроения местного партийного руководства относительно возможного смещения Н.С. Хрущёва со всех своих должностей. Особенно усердствовал в этом отношении Н.Г. Игнатов, который патологически возненавидел Н.С. Хрущёва за крах своей блестящей политической карьеры в 1960—1961 годах.
По свидетельствам ряда мемуаристов (С.Н. Хрущёв) и историков (Р.А. Медведев, Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков), которые ещё нуждаются в серьёзной проверке, именно от охранника Н.Г. Игнатова, полковника В.И. Галюкова, сыну Н.С. Хрущёва Сергею стало известно о заговоре против отца, которому он сообщил об этом в сентябре 1964 года. Н.С. Хрущёв не очень поверил этой информации, но на всякий случай попросил сына свести В.И. Галюкова с А.И. Микояном и запротоколировать их беседу. Эта беседа состоялась в самом начале октября 1964 года, и протокол записи этой беседы до сих пор хранится в архиве «Особой папки» Политбюро ЦК КПСС». Однако из текста самого протокола не вполне ясно, какую роль в этих событиях играли ключевые фигуры этого «заговора» и насколько В.И. Галюков верно интерпретировал свои беседы с Н.Г. Игнатовым.
В конце сентября 1964 года, за несколько дней до отъезда Н.С. Хрущёва на отдых в Крым, в Кремле состоялось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС и Совета Министров СССР с участием всех первых секретарей республиканских, краевых и областных партийных комитетов, руководителей региональных исполкомов и совнархозов и руководства Академии наук СССР. В центре внимания участников заседания был доклад первого заместителя Председателя Госплана СССР А.А. Горегляда «О перспективном плане развития народного хозяйства СССР на 1966—1970 годы». Н.С. Хрущёв, выступавший в прениях по этому докладу, впервые после смерти И.В. Сталина повторил основные положения знаменитого доклада Г.М. Маленкова о необходимости ускоренного развития производства средств потребления и скорейшего и, главное, существенного повышения благосостояния советских граждан. Однако это хрущёвское «прозрение» уже не спасло его. 30 сентября 1964 года Н.С. Хрущёв, оставив на «хозяйстве» Н.В. Подгорного, уехал в очередной отпуск, и «заговор» вступил в завершающую фазу.
12 октября 1964 года под председательством Л.И. Брежнева на заседании Президиума ЦК КПСС было решено обсудить ряд вопросов нового пятилетнего плана с участием Н.С. Хрущёва и отозвать с мест его последнюю записку «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации», которая в середине июля 1964 года была разослана во все административно-территориальные единицы государства.
После окончания этого заседания Президиума ЦК КПСС Л.И. Брежнев или М.А. Суслов (точно установить пока не удалось) позвонил Н.С. Хрущёву в Пицунду, куда он перебрался из-за плохой погоды в Крыму, и настойчиво попросил его прервать свой отпуск и срочно вернуться в Москву для обсуждения неотложных вопросов по сельскому хозяйству. Н.С. Хрущёв первоначально отказался от этого приглашения, но затем, посовещавшись с отдыхавшим вместе с ним А.И. Микояном, заказал свой самолёт и утром следующего дня вылетел в Москву.
Когда днём 13 октября 1964 года самолёт с Н.С. Хрущёвым на борту приземлился в аэропорту Внуково, то, вопреки сложившемуся протоколу, у трапа самолёта Н.С. Хрущёва и А.И. Микояна встречали только председатель КГБ при Совмине СССР В.Е. Семичастный и секретарь Президиума Верховного Совета СССР М.П. Георгадзе. С аэродрома все проследовали в Кремль, где уже началось заседание Президиума ЦК КПСС, которое продолжалось до вечера 14 октября 1964 года, то есть времени созыва Пленума ЦК КПСС, члены которого накануне прибыли в Москву.
Протокол этого заседания Президиума ЦК КПСС не вёлся, и о содержании состоявшегося разговора можно судить лишь по отрывочным конспективным записям заведующего Общим отделом ЦК КПСС В.Н. Малина и мемуарам ряда его участников, в частности П.Е. Шелеста, А.Н. Шелепина, Г.И. Воронова и В.В. Гришина. Все выступавшие члены Президиума ЦК КПСС и Секретариата ЦК КПСС, в частности М.А. Суслов, А.Н. Косыгин, Г.И. Воронов, Д.С. Полянский, А.Н. Шелепин и другие, в крайне резких выражения стали обвинять Н.С. Хрущёва в попрании ленинских принципов коллективного руководства, хамском поведении по отношению к своим коллегам по руководящим органам партии, крупных провалах во внешней и внутренней политике, в недопустимых реорганизациях партийно-государственного аппарата, которые привели к настоящему управленческому хаосу, и так далее.
Для Н.С. Хрущёва всё это оказалось настолько неожиданным, что вначале он вёл себя достаточно самоуверенно, постоянно перебивал выступавших, бросал язвительные реплики. Но вскоре ему стало ясно, что всё заранее предрешено, все члены высшего руководства выступают единым фронтом, и он сразу сник. Ситуацию не помогло сгладить даже примиренческое выступление А.И. Микояна, который предложил оставить за Н.С. Хрущёвым одну из занимаемых им должностей. Все были решительно настроены на полную отставку Н.С. Хрущёва со всех должностей. Когда ему стало окончательно ясно, что он проиграл, Н.С. Хрущёв заявил коллегам, что бороться с ними не будет, выступать на Пленуме ЦК КПСС тоже не будет, извинился за свою грубость и попросил написать за него заявление об отставке с любой подходящей формулировкой, которое он подпишет.
14 октября 1964 года, за пару часов до начала работы организационного Пленума ЦК КПСС, было принято Постановление Президиума ЦК КПСС, в котором говорилось: «Признать, что в результате ошибок и неправильных действий тов. Хрущёва, нарушающих ленинские принципы коллективного руководства, в Президиуме ЦК КПСС за последнее время создалась совершенно ненормальная обстановка, затрудняющая выполнение членами Президиума ЦК КПСС ответственных обязанностей по руководству партией и страной». Кроме того, в этом Постановлении Президиума ЦК КПСС Н.С. Хрущёв обвинялся в том, что он проявляет нетерпимость и грубость к товарищам по Президиуму ЦК КПСС, пренебрежительно относится к их мнению и допустил ряд крупных политических ошибок в практическом осуществлении линии, намеченной решениями XX, XXI и XXII съездов КПСС.
Затем, после завершения горячей «дискуссии», в конце заседания Президиума ЦК КПСС были приняты следующие решения:
1) должности Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР более не совмещать одному лицу;
2) рекомендовать Пленуму ЦК КПСС избрать Первым секретарём ЦК Л.И. Брежнева;
3) учредить должность второго секретаря ЦК КПСС и назначить на эту должность Н.В. Подгорного;
4) рекомендовать Верховному Совету СССР назначить на должность Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина;
5) поручить М.А. Суслову от имени Президиума ЦК КПСС сделать доклад и прений по этому докладу не открывать.
В связи с последним обстоятельством необходимо обратить внимание на тот факт, что, по данным ряда историков (Р.Г. Пихоя), в действительности были подготовлены два альтернативных проекта доклада Президиума ЦК КПСС, тексты которых сохранились в архиве «Особой папки» Политбюро ЦК КПСС». Первый проект доклада Президиума ЦК КПСС, который готовился группой А.Н. Шелепина — Д.С. Полянского, содержал в себе очень подробный и аргументированный перечень всех главных провалов хрущёвского экономического курса и волюнтаристской внешней политики, поставившей мир на грань ядерной катастрофы. Второй проект доклада Президиума ЦК КПСС, который, вероятнее всего, готовился в личном аппарате Л.И. Брежнева или М.А. Суслова, носил не столько политический, сколько эмоционально-психологический характер, где упор делался на личные негативные качества Н.С. Хрущёва. Именно этот проект доклада Президиума ЦК КПСС и был зачитан на Пленуме ЦК КПСС, что, по мнению тех же авторов, красноречиво говорило о том, что в закулисной борьбе за власть победу одержала менее радикальная группировка Л.И. Брежнева — М.А. Суслова, которая затем окончательно возьмёт всю полноту власти в партии и государстве.
Вечером 14 октября 1964 года начал свою работу Пленум ЦК КПСС, который по поручению Президиума ЦК КПСС открыл Н.В. Подгорный, объявивший членам ЦК КПСС, что на повестку дня поставлен вопрос «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК КПСС в связи с неправильными действиями Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва». Затем с большим докладом по этому вопросу выступил М.А. Суслов, повторивший, но в более развёрнутом и аргументированном виде, весь тот набор обвинений, который прозвучал в адрес Н.С. Хрущёва на заседании Президиума ЦК КПСС.
Прений по этому докладу Президиума ЦК КПСС не открывали и сразу приняли Постановление Пленума ЦК КПСС, в котором содержались следующие пункты:
1) «удовлетворить просьбу
т. Хрущёва Н.С. об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья»;
2) «избрать Первым секретарём ЦК КПСС т. Брежнева Л.И.»;
3) «рекомендовать на должность Председателя Совета Министров СССР т. Косыгина А.Н.».
Таким образом, октябрьский (1964 года) Пленум ЦК КПСС поставил жирную точку на дальнейшей политической карьере Н.С. Хрущёва и положил конец «хрущёвской оттепели», эпоха которой до сих пор вызывает самые противоположные оценки в исторической науке и публицистике. Не вдаваясь в анализ этих работ, скажем, что, на наш взгляд, «хрущёвская оттепель» и её вдохновитель заложили базовые основы разрушения и гибели нашего государства в эпоху горбачёвской перестройки, где главной ударной идеологической силой стали недобитые «шестидесятники» во главе с архитекторами этой перестройки М.С. Горбачёвым и А.Н. Яковлевым. К огромнейшему сожалению всех граждан СССР и членов КПСС, в 1985—1991 годах повторения октябрьского (1964 года) Пленума ЦК КПСС не произошло, легитимного смещения М.С. Горбачёва со всех занимаемых им партийных и государственных должностей не произошло, из-за чего разрушительные действия формального главы партии и Советского государства М.С. Горбачёва и его (анти)партийно-государственной группы сподвижников привели к рукотворному распаду-развалу СССР.
И.М. БРАТИЩЕВ,
первый заместитель председателя ЦС РУСО,
доктор экономических наук, академик РАЕН:
— Третья Программа КПСС была попыткой форсированного сближения теории с практикой. Для нашей страны и её руководства этот период стал временем поиска вариантов перехода от жёстко централизованной модели экономического развития, абсолютно оправдавшей себя в ходе подготовки к войне, самой войны и так называемого компенсационного послевоенного времени возрождения. К началу 1950-х годов система управления, свойственная 1930-м и 1940-м годам, стала давать сбои. Возникла острая необходимость в её модернизации, способной задать стране новый импульс развития.
Вместе с тем наступил коренной переворот в области науки и техники, связанный с овладением атомной энергией и другими достижениями. Техническая революция совпала с революцией в науке, а это означало, что и сама наука преобразуется в непосредственную производительную силу. Это привело к резкому сокращению лага между каждым научным открытием и его применением. Скажем, если от открытия принципов фотографии до разработки её технических средств прошло 118 лет, то для телефона этот период составил уже 56 лет, радио — 35, радиолокации — 15, телевидения — 12, транзистора — 5 (1948 год), интегральных схем — 3 года. В 1955 году в Москве был создан Вычислительный центр Академии наук СССР, несколько позднее (1962 год) — Институт кибернетики В.М. Глушкова в Киеве, названный впоследствии его именем.
XXII съезд КПСС (1961 год) признал необходимость разработки и принятия третьей по счёту Программы. Через двадцать пять лет, как известно, XXVII съезд партии (1986 год) посчитал необходимым утвердить новую редакцию третьей Программы, объявив её программой «планомерного и всестороннего совершенствования социализма, дальнейшего продвижения советского общества к коммунизму на основе ускорения социально-экономического развития страны», «борьбы за мир и социальный прогресс».
Период создания проекта и принятия третьей Программы КПСС на XXII съезде, состоявшемся с 17 по 31 октября 1961 года, — это было время большой геополитической игры между СССР и США, чувствовалось, что она вот-вот может перерасти в войну на взаимное полное уничтожение. Руководство страны, понимая, что врага надо бить «не только по загривку, но и по воображению», как говорил русский полководец генерал М.Д. Скобелев, объявило 30 октября 1961 года, что в Советском Союзе состоялся испытательный взрыв самого мощного из когда-либо созданных человечеством ядерных боеприпасов АН-602 (длина 8 метров, а вес — 26 тонн). Его разработчики — советские учёные дали изделию кодовое имя «Ваня» (позднее журналисты придумали ему другое название: «Царь-бомба» и «Кузькина мать», видимо, намекая на известное выступление Н.С. Хрущёва в ООН). Но стоит ли сомневаться в том, что уже сам по себе этот факт сыграл ключевую роль в утверждении ядерного паритета между двумя великими державами и в предотвращении использования атомного оружия впредь?
К моменту созыва XXII съезда (октябрь 1961 года) прошло всего 16 лет после Великой Отечественной войны. Люди жили не по-спартански, но предельно скромно, испытывали потребность в предметах первой необходимости, таких как холодильник, мебель или стиральная машина, не говоря уже о модной одежде. В промышленности, строительстве и сельском хозяйстве значительное место занимал ручной труд.
Несмотря на развязанную Н.С. Хрущёвым и его приспешниками широкую антисталинскую кампанию (откровенно разнузданной она стала в неолиберальные времена), а также вопреки изощрённой западной пропаганде, ставившей цель диффамировать социализм, советские люди в массе своей сохраняли спокойствие и продолжали жить ожиданием лучшего и светлого. Не было дефицита рабочих мест, ощущения карьерной бесперспективности и отсутствия справедливой оценки трудовых заслуг каждого, кто добросовестно трудился.
Не берусь утверждать, что большинство программных заявлений не совпадали с ожиданиями народных масс. По моим ощущениям, недовольство стало проявляться только тогда, когда действия хрущёвского руководства перестали совпадать с представлениями и интересами основной массы советских людей. Это и ликвидация МТС (1958 год), и попытки обобществить крупный рогатый скот, урезать личные подсобные хозяйства сельских тружеников, и непродуманная кукурузная кампания, и неожиданная передача Крыма УССР, как и многое другое.
Огромная тень на восприятие отдельных положений важного программного документа была отброшена ХХ съездом партии. На его закрытом заседании (по существу, за пределами съезда) с докладом «О культе личности и его последствиях», как известно, выступил Н.С. Хрущёв. Именно с этого времени началось отчуждение (отдаление) немалой части людей от партийной верхушки. Искусно подогреваемое западной пропагандой, оно постепенно перерастало в недоверие к правящей элите, а затем и к общественному устройству страны. В очередной раз подтвердилось извечное правило: приобрести доверие очень и очень трудно, тогда как потерять его можно в один миг.
К тому же на XXII cъезде открыто, на весь мир было заявлено о разрыве Советского Союза с КНР. Сразу же после доклада Хрущёва выступил глава китайской делегации Чжоу Эньлай, выразивший неудовлетворение такой позицией КПСС, а через три дня китайская делегация покинула съезд. Надо сказать, что и до этого из Пекина звучали призывы ограничить критику Сталина, но в хрущёвском руководстве мало кто обращал на них внимание. Разрыв с Китаем стал самым безрассудным поступком Хрущёва и на долгие десятилетия создал натянутые и даже враждебные отношения между нашими странами, оказав неблагоприятное влияние на расстановку сил в мире и на мировое коммунистическое движение в целом.
Не меньшие последствия вызвало осуждение Албании и Югославии, критиковавших КПСС из самого социалистического лагеря, а также на время утихшая, но возродившаяся критика культа личности Сталина и тесно связанное с ней осуждение «антипартийной группы» Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, Первухина, Сабурова и «примкнувшего к ним» Шелепина. Всё это и отдалённо не напоминало дискуссионный характер партийных съездов ленинской эпохи. Вместе с ней ушли в прошлое живость и принципиальный характер партийных форумов времён Гражданской войны и всех 1920-х годов.
Как и прежде, актуальна (по крайней мере для тех стран, которые продолжают строить социализм) зафиксированная в третьей Программе главная цель политической деятельности партии — «обеспечить мирные условия для построения коммунистического общества, избавить человечество от мировой истребительной войны». Одновременно, чтобы не деморализовать и демобилизовать советское общество, в Программе было заявлено о необходимости укрепления Вооружённых Сил Советского Союза, усиления обороноспособности, поддержания боеготовности армии на уровне, обеспечивающем решительный и полный разгром любого врага.
Скажу откровенно: в конце 1950-х и начале 1960-х годов мне были не совсем понятны действия руководства по значительному уменьшению численного состава Вооружённых Сил (начиная с 1950 года армия страны сокращалась четыре раза), прекращению ядерных испытаний, ликвидации тяжёлой артиллерии, некоторому снижению мощи военно-морского флота.
Были сделаны также значительные уступки Н.С. Хрущёва западным странам, и главным образом — США. Разве можно было разрешать Соединённым Штатам осуществлять аэрофотосъёмки территории Советского Союза, отказываться от репарационных претензий к Австрии и Японии, передавать Австрии часть находившегося в зоне советской оккупации имущества поверженной фашистской Германии, уступить этой же стране германские активы и права на нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы, как и отдать часть своей территории Финляндии и Китаю?
Анализ принятой XXII съездом КПСС Программы свидетельствует, что реализация её отдельных положений, хотя и носящих необходимую идеологическую и пропагандистскую нагрузку, вряд ли имела шансы на успех в обнародованные сроки. В этих своих фрагментах Программа КПСС являла собой образец явного забегания вперёд. Приведу только один пример: «В ближайшее десятилетие (1961—1970 годы), — обещала Программа, — Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдёт по производству на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма — США… В итоге второго десятилетия (1971—1980 годы) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ в СССР, будет в основном построено коммунистическое общество». Излишняя детализация с конкретными цифровыми показателями имела место и в последующих разделах Программы, заканчивающейся словами: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме».
Даже на этом фоне откровенным бахвальством выглядел хрущёвский лозунг «Догнать и перегнать Америку!», то есть страну, оберегаемую двумя океанами и потреблявшую за счёт внешнеэкономической экспансии примерно 40% мирового ВВП. И тем не менее Программа явилась катализатором многократного усиления агрессивности капитализма. Буржуазию постоянно приводило в состояние ступора то обстоятельство, что контрольные плановые цифры роста экономики Советского Союза неукоснительно соблюдались. Благодаря успехам послевоенного экономического роста СССР шаг за шагом завоёвывал всё новые позиции в постоянном и жёстком соперничестве с капитализмом. По уровню экономического развития он стал заметно приближаться к наиболее развитой на то время стране — США.
Вопреки расхожим утверждениям западной и современной российской пропаганды, в Советском Союзе не было никакой уравниловки, как не было и запредельной дифференциации населения по уровню доходов. К примеру, так называемый децильный коэффициент (соотношение 10% наиболее обеспеченного населения к 10% наименее обеспеченного) составлял в Стране Советов примерно 5 раз (сейчас — примерно 40 раз). Государство настойчиво проводило политику, направленную на сближение уровня и условий жизни жителей города и деревни, а также различных регионов огромной страны. Успешно решалась проблема обеспечения населения продовольствием и жильём. У нас, как и в других европейских, а также восточных (КНР, КНДР, СРВ) социалистических странах, был самый низкий в мире уровень преступности. Социально-экономическое развитие всех социалистических стран сопровождалось бурной культурной революцией.
Очевидно, что при раскрытии образа коммунистического будущего преждевременно было делать упор на его материальное содержание. Те, кто был знаком с экономикой страны того времени не понаслышке, а погрузившись в проблему, понимали, что при всех успехах СССР построить за 20 лет материально-техническую базу, способную создать изобилие потребительских благ, было в принципе невозможно. Более того, задача, сформулированная явно по-прожектёрски, стала поводом для сомнений и даже насмешек со стороны людей, невежественно воспринимавших теорию марксизма.
В конечном итоге излишняя поспешность в оценках стимулировала консолидацию внутренних антисоветских сил. Подпитываемые Западом материально и идеологически, они стали беззастенчиво глумиться над КПСС и коммунистическими идеями, что и привело в конце концов к ельцинскому антиконституционному перевороту.
В реальности имело место не отчуждение от социализма (он и сейчас, как показывают исследования, остаётся в умах людей наиболее приемлемой формой жизнеустройства), а подобно снежному кому растущее недоверие к правящей элите, постепенно перерастающее в её неприятие.
Своевременной реакции на это не последовало, и уже в 1980-е годы обществу был предложен очередной вариант форсированного сближения теории с практикой, а точнее, горбачёвская «перестройка», основанная на «общечеловеческих ценностях» и «новом мышлении». В результате советский народ, как говорится, «не мытьём, так катаньем», был втянут в либерал-демократизм, точнее в периферийный капитализм — непроизводительный и спекулятивно-ростовщический, олигархический, насквозь криминальный и к тому же компрадорский.
Этому способствовали отсутствие должной реакции на негативные тенденции в общественном развитии страны, а также ушедшие в прошлое вместе с «ленинской гвардией» большевиков культура и практика внутрипартийных споров и замена их формально-бюрократической ритуальностью. К этому следует добавить, что конструктивная критика подменилась публичным обсуждением на партийных форумах (в том числе и на высоких партийных съездах) любого мнения, противоречащего установкам вышестоящих инстанций, а также забвением принципа: «Критика — наша сила!» (в лучшем случае подмена его критиканством). Всё это ещё больше углубляло дегармонизацию интересов правящей элиты с интересами широких партийных и народных масс. А несменяемость номенклатуры, желавшей тем самым до бесконечности обладать руководящим статусом, постепенно формировала в самих номенклатурных кругах собственнические и индивидуалистические предпочтения.
Имели место и другие серьёзные ошибки и просчёты. Например, в стране не было достигнуто необходимое соответствие между качеством и результативностью (производительностью) труда с одной стороны, и мерой потребления — с другой. Это стало особенно ощутимым в условиях заметного увеличения в 1970—1980-е годы доли высококвалифицированного и интеллектуального труда в производстве. Недооценивалось значение малых форм экономики и индивидуальной трудовой деятельности, играющих определённую роль в удовлетворении многообразных потребностей людей, линейка которых неуклонно расширялась.
По мере развития в стране негативных тенденций возродились и активизировались либеральные, антисоциалистические и одновременно прозападные силы. Их ядро составили дельцы «теневой» экономики, ежечасно и ежедневно порождающей мелкобуржуазный и эгоистический интерес. Именно в начале 1990-х годов эти силы образовали окружение Ельцина и стали активно конвертировать власть в собственность, а в наши дни они продолжают эту конвертацию, но уже из собственности во власть, делая последнюю несменяемой. Другой их составляющей стала часть партийно-государственного аппарата, попавшая под западное влияние и очарованная его «витринным» благополучием. Третьим элементом антисоциалистических, а следовательно, по большому счёту и антироссийских сил стали отдельные представители «элитарной» интеллигенции.
Современные либеральные деятели, как и в 1990-е годы, утверждают, что создание третьей Программы КПСС стало временем перехода коммунистической верхушки от «каннибализма к вегетарианству» и от «массового террора» к очередной модернизации, затеянной якобы ещё Л.П. Берией. Но никто из них не говорит, что не только на XXII съезде, но и на двух последующих съездах КПСС Н.С. Хрущёв продолжил безосновательно обвинять И.В. Сталина в репрессиях, будучи их активным участником. Именно Хрущёв инициировал переименование названных в честь вождя его именем городов, снос памятников (кроме памятника на родине Сталина в Гори), тайное вынесение тела вождя из Мавзолея и захоронение его у Кремлёвской стены.
Всё это, а также вошедшее в практику партийно-государственной верхушки серьёзное расхождение между словом и делом, между обещаниями и их реализацией, но не сам по себе программный документ, явилось причиной и условиями возникновения в стране антикоммунистических настроений. На поводу у этих настроений пошла и партгосноменклатура. Её интересы в какое-то время перестали совпадать с интересами народных масс. Не лучше, а точнее — явно по-предательски, повели себя и многие члены многочисленной партии. При безмолвии народа они с равнодушием встретили объявленный Горбачёвым самороспуск КПСС. Светлые надежды и вера в коммунизм сменились рыночными иллюзиями, как принято сейчас говорить — фейками, что стало одной из причин краха страны и успеха второго этапа ельцинского, но уже конституционного переворота 1993 года.
Ж.Т. ТОЩЕНКО,
член-корреспондент РАН,
доктор философских наук:
— Поделюсь только одной плоскостью анализа того периода, который связан с именем Хрущёва, а точнее, плоскостью «власть и знания» или «власть и наука». Любая власть тогда эффективно функционирует, когда или сознательно, или интуитивно, но базируется на выводах, которые имеют научную основу. Это касалось и предыдущих периодов, это касается и настоящих. Причём я подчёркиваю, это может быть не только сознательное, но и интуитивное понимание этих процессов. Что происходит в реальной ситуации? Власть ставит цели, формулирует ожидания, ну и для этого разрабатывает свои действия.
Будучи практикующим социологом, во время работы в Сибири на предприятиях я всегда доказывал представителям власти различных уровней, что при принятии решения необходимо брать во внимание все возможные «за» и «против». Но это происходит не всегда. Обычно принимающий решение сосредотачивает своё внимание на том, что говорит за принятие того или иного решения. При этом полностью отсутствует попытка критического анализа того, что противоречит этому выводу и может предостеречь от ошибок.
Очень важен и момент, который связан с вариантами решения. То есть любая задача должна быть рассмотрена под разными углами, нужно ставить под сомнение только один вариант решения. Образно говоря, в те годы социология подчёркивала необходимость ориентироваться на мнение народа, с чем часто не считались. У меня есть такая статья, давно её опубликовал, которая называется «Народ всегда прав, даже если он не прав». То есть в конечном счёте, я считаю, пойдёт исторический процесс интуитивно, по пути, к которому стремится большинство народа. Иначе будут издержки, различные кульбиты в политике, негласное сопротивление, что, в общем-то, мы наблюдаем и сейчас. И видим последствия.
Анализ рассматриваемого периода надо начинать с искажений в процессе решения вопроса о целине не с ХХ съезда, а с целины. Я анализировал данные, читал записки министра сельского хозяйства Российской Федерации и министра сельского хозяйства СССР. Сельское хозяйство уже к началу 1950-х годов подошло к тому, что были видны изъяны, недостатки, нужно было принимать какие-то меры. И вот в этих решениях, которые министры предлагали каждый по-разному, были сосредоточены мысли на том, что нужно уделить внимание сельскому хозяйству центральной части России. Но не исключали, что необходимо и приращение возможностей сельского хозяйства за счёт введения в эксплуатацию ряда земель и в Казахстане, в Сибири, в Поволжье.
И когда уже дошло до решения, то было принято именно решение сосредоточить внимание на целине. Я лично участвовал в ударных комсомольских стройках на Абакан-Тайшете, там же была рядом и Хакасская целина. И у меня сложилось своё представление о Хакасской целине. В первые годы это были большие и богатые урожаи. Но буквально через 3—4 года, а в Хакасской целине гумус — культурный слой — был очень небольшой, докопались до гальки, до песка, и начались пыльные бури. И хакасы — представители местных народов — говорили: здесь раньше были пастбища для овец, а теперь даже и пастбище не возрождается.
И когда начался «хакасский дождь», то есть пыльные бури, местные обижались. Они говорили, это не наш дождь, это вы его нам привезли. Я также стал свидетелем того, что и в Хакасии, как и в Казахстане, не была подготовлена инфраструктура для хранения зерна, не было возможности его вывозить. Я видел кучу гниющего зерна на хакасской земле, его своевременно не вывезли. Поэтому ожидаемого эффекта целина не дала: с 1962 года мы начали закупать хлеб за рубежом. И это несмотря на то, что на целину приезжали в большинстве своём очень искренне убеждённые люди, что они решают задачи всей страны и всего общества и личные задачи.
Однако не было научного подхода, не были учтены последствия для экологии, не были созданы инфраструктурные цепочки. Оценка уже этих результатов показывает, что необходимость была не в отказе от поставленной цели, а в более разумном подходе, в концентрации сил на важных направлениях.
Что можно сказать о ликвидации МТС (машинно-тракторных станций, которые обслуживали колхозы) в 1958 году? Этому предшествовало то, что Хрущёв пригласил академика Немчинова, который считался специалистом по проблемам сельского хозяйства. Хрущёв сказал ему, что есть такая идея: нужно перевооружить сельское хозяйство коренным образом и ликвидировать МТС, всю технику передать хозяйствам. И предложил дать научное обоснование. Немчинов сообщил, что для анализа ему потребуется несколько месяцев: «Мы просчитаем все варианты и доложим». На что Хрущёв возразил: «Несколько месяцев? Вот вам две недели, и вы давайте это самое, выскажите свои соображения». Спустя время Немчинов доложил Хрущёву свои соображения: МТС возможно и надо ликвидировать, но не сейчас. Пока не созрели экономические, социальные и другие условия. На что Хрущёв сказал ему: «Вы заблуждаетесь, вы плохо считаете, вы не умеете анализировать ситуацию».
И, несмотря на возражения учёных, в 1958 году было принято решение о закрытии МТС. А что это значит? Начали продавать и забирать последние ресурсы у колхозов. До передачи техники было 15—20% нерентабельных колхозов, а после передачи их стало 70%.
То есть очередная реформа сельского хозяйства в конечном счёте обернулась резким ухудшением финансово-экономического состояния колхозов. Тем более что у них не было кадров, обеспечивающих эксплуатацию и ремонт этой техники. Это пример того, как Хрущёв принимал решения. Он проигнорировал мнение Немчинова как представителя Академии наук.
Я напомню эпопею с кукурузой, которая его заинтересовала в американском штате Айова. Там действительно были богатые урожаи кукурузы. Однако у нас не учли, что штат Айова расположен на широте нашего Закавказья. Тем не менее довели посевы кукурузы с 3—5 миллионов гектаров до 37, то есть практически увеличили площадь посевов в 10 раз. Кстати, я тоже был среди тех, которые участвовали в квадратно-гнездовом посеве кукурузы в Сибири. В лучшем случае из этих посевов получался корм для скота, до зерна же не доходило.
Это было проявлением малограмотности, которая не считается с наукой при решении конкретных проблем. Сами по себе цели и задачи были благородные, необходимые. Но как они решались? Какие возможности предоставляли? И тут уже наступал произвол. Так же, как и в промышленности. Иногда случались удачные реформы: я напомню, что в 1950-е годы позитивным был такой момент, который связан с химизацией, помните, какой был рывок? По свидетельству академика Моисеева, который говорил, что в середине 1950-х годов с микроэлектроникой у нас было очень плохо — её путали с кибернетикой, заверяли, что это ложное направление. По мнению Моисеева, если бы мы тогда уделили внимание микроэлектронике, то имели бы через некоторое время большой прорыв в этой области. Но вместо этого Хрущёв вознамерился закрыть даже Академию наук или значительно её сократить.
Чего стоит одна лишь эпопея с генетикой… Мои коллеги вспоминали, что когда Хрущёв пригласил генетиков, то он высказал им своё возмущение: «Вот мне доложили, что вы 25 лет мучаете муху дрозофилу и ни хрена не добились. Закрыть!» Ну вот и закрыли эти исследования, институты разогнали. А через два дня был открыт геном этой мухи дрозофилы… То есть это был научный рывок. Да, 25 лет потратили, но потратили без результата в результате разгрома этой науки. И наши усилия по генетике были свёрнуты.
Здесь говорилось, что вместо содержательных мер и решений внимание было сосредоточено на оргмерах. Вот ещё один пример: совнархозы. Конечно, имелся опыт совнархозов 1920-х годов, которые эффективно работали, но тогда было и другое хозяйство, другие возможности. Помню, как в Красноярском крае пытались внедрять эти методы управления… Но ведь это десятки крупнейших металлургических предприятий, огромнейшее хозяйство! Настолько многообразная была экономика края — военные, разрабатывающие, горнорудные предприятия и так далее. При внедрении совнархозов довольно быстро выявились многие нестыковки. Они ещё больше увеличились, когда начали делить партию на государственные, сельские и промышленные обкомы. Это снова было упование на организационные меры. Таким же образом пытались вмешиваться и в науку, и даже в искусство.
Что касается критики Сталина… Для меня примером является то, как поступили китайцы по отношению к Мао. Критиковать его они критиковали. Но я был на центральной площади Пекина, и его портрет до сих пор там висит. Если бы мы поступили так же уважительно к памяти Сталина, то не возникло бы столько негативных эффектов, с которыми мы столкнулись ещё в советское время.
Нельзя исключать, что у Хрущёва были благие намерения и цели, когда он затевал все свои преобразования. Однако он не принимал во внимание интересы и опыт других людей, а также игнорировал научные знания и подходы. И поэтому при нём «наука и власть» не усиливали друг друга.
Я.И. ЛИСТОВ,
историк, член Центрального Совета РУСО:
— «Оттепель» — это исключительно литературное определение, которое взято из произведений Эренбурга и Кочетова, потому что это Кочетов первым сказал: «Пришла гнилая оттепель со слякотью и простудами». Поэтому, конечно, это не исторический абсолютно, на мой взгляд, термин, которым мы оцениваем хрущёвское десятилетие.
Если говорить об октябрьском Пленуме 1964 года, то полного анализа хрущёвского времени он не провёл. Выставив диагнозы, определив нарушения экономики, политики и так далее, он не смог их купировать. В частности, пленум абсолютно не говорил ни о вопросах реабилитации, ни о вопросах борьбы с культом Сталина, ни о той политике кадровой, которую запустил Никита Сергеевич Хрущёв.
А ведь именно кадровая политика Хрущёва во многом определила и будущий распад Советского Союза. Когда говорят, что бериевская реабилитация не коснулась политических заключённых, — это не совсем так. Она коснулась политических, и коснулась довольно серьёзной прослойки, хотя и небольшой, но повлиявшей очень сильно на всю нашу страну.
Приведу несколько фамилий и должностей людей после возвращения из лагерей. Так, в Комитет партийного контроля вошли Шатуновская и Пикина. Они во многом определили всю будущую систему после ХХ съезда. Вместе со Снеговым они были по сути соавторами Хрущёва. Их влияние в докладе ощутимо. Эти люди участвовали и в подготовке ХХII съезда.
После ХХII съезда Комитет партийного контроля, который, по сути дела, отвечал за всю юридическую часть работы партии и кадрового её потенциала, составляли бывшие гулаговцы. Можно к ним по-разному относиться, но все эти люди были травмированы, единицы из них сохранили партийные и идеологические стержни. Они прошли действительно через серьёзные испытания. Нельзя сказать, что они были врагами Советской власти. Но пережитые ими травмы наложились на всю остальную политику.
Например, в результате деятельности Тодорского 40 тысяч офицеров в КГБ были отправлены в отставку. Это, по сути дела, 50% всего кадрового состава КГБ на 1953 год. Произошло полное кадровое переформатирование специальных служб. Снегов и Ширвиндт, работавшие в МВД, также провели там массовые чистки.
Я приведу пример буквально месячной давности. Генеральная прокуратура России наконец-то провела исследование 12 тысяч дел реабилитированных, и по 4 тысячам дел реабилитация отменена. Потому что это бывшие эсэсовцы, бывшие пособники Гитлера и так далее.
Приведу ещё пример. Я в своё время занимался исследованием так называемой банды Зигзаг. Это банда, которая в блокадном Ленинграде подделывала талоны на питание и похитила 60 тонн продуктов. Это люди, которые экономическим способом несут ответственность за смерть более 5000 человек. Их в 2010 году реабилитировали как жертв сталинских репрессий.
Мало изучен также вопрос о том, насколько бывшие гулаговцы проникли во все сферы нашего общества. В отделе истории КПСС Московского института отечественной истории при Академии наук СССР из 40 членов отделения истории КПСС 15 составляли бывшие гулаговцы, в Институте философии 18 человек в отделении марксизма-ленинизма во главе с Шабалкиным — бывшие гулаговцы.
К сожалению, вот эта большая прививка антисталинская, сделанная партии, парализовала её с точки зрения этого анализа. Как раз в этом и отразилась вся суть хрущёвской политики. Ведь на самом деле большинство его идей были здравыми и интересными. Вопрос в том, что они не были ни научно продуманными, не были продуманы их последствия. «Казус кукурузы» состоит в том, что абсолютно правильная идея, глупо претворённая в жизнь без учёта реальных управленческих систем, потом выродилась в исторический анекдот.
Был нанесён также урон Международному коммунистическому движению, которое при Никите Сергеевиче Хрущёве, по сути дела, полностью было ликвидировано и превратилось в движение «аллилуйщиков». Теперь коммунистические партии Европы пели, с одной стороны, Советскому Союзу «аллилуйя», а с другой — отказывались от марксизма-ленинизма, переходили к еврокоммунизму. При этом они ссылались в том числе на КПСС, которая якобы идёт во главе этих процессов. Приведу цитату из Луи Арагона: «Мы боремся за коммунизм с антикоммунистическими лозунгами». И всё это — «заслуга» ХХII съезда. Арагон с этой речью выступил на съезде Французской коммунистической партии, но оказался в полном вакууме, потому что к тому времени, когда он уже выступал, там кадрово тоже партия изменилась.
Известный памятник Хрущёву очень хорошо символизирует суть всего, что с ним связано. Это сочетание двух цветов — чёрного и белого. Нельзя его красить только одной чёрной краской и нельзя его красить исключительно белой. Партия, конечно, в октябре 1964 года приняла правильные решения. Однако решения те были половинчатыми. Потому что дело было не только в Хрущёве. В докладе Суслова на октябрьском Пленуме был тезис: целый ряд членов Президиума несёт персональную ответственность за то положение, которое возникло.
В.И. КАРАСЁВ,
доктор философских наук,
член Центрального Совета РУСО:
— Я занимаюсь общественным сознанием, идеологией, партийным государственным строительством. Попытаюсь несколько слов сказать с этой стороны. Может, это опять прозвучит как разговор о заговорах и так далее. На самом деле заговор имел место как интрига. Имел место и просчёт элементарный человеческий. Всё имело место, всё было в одном пакете. Но не было злого умысла в этих действиях, это было естественным развитием событий. А точнее — деградацией того, что происходило к этому времени в нашей стране.
Мы получили удар на ХХII съезде по общественному сознанию и по сердцам людей. То есть это был удар, который держать люди не смогли. Люди не могут, занимаясь трудом, работая на станках, в поле, думать о том, какие процессы происходят. Мы, коммунисты, партия, должны были им дать понимание. И вот на Хрущёве сломалась машина партийного руководства страной. Она просто сломалась. По-настоящему. Почему?
Потому что, с моей точки зрения, после Иосифа Виссарионовича Сталина ни один человек не может быть назван государственным деятелем, который стоял у руля нашей страны до сегодняшнего дня. То есть это люди, по масштабу не достигающие этого уровня, не знающие основ государственного строительства.
Уже на ХХ съезде было видно, что сломалось партийное руководство. То есть, грубо говоря, механизм перестал работать. К тому моменту мы и Соединённые Штаты шли нос в нос: с отставанием в одном, с опережением в другом. Мы строим государственный социализм, они — государственный капитализм. И уже в 1991 году обе системы пришли к этому барьеру. Не было бы у нас клича «догнать и перегнать», всё бы сложилось иначе.
Но мы догнали и перегнали. И в яму должны были упасть Штаты, а упали мы. Они просто посторонились. А это было заложено вот в те самые годы. Почему? Иосиф Виссарионович Сталин, когда говорил о развитии экономики, большое внимание придал выпуску первого учебника политэкономии социализма. Он дважды выступал по этому поводу. Он жёстко прошёлся по нашему брату-учёному и сказал буквально следующее: вы не анализируете реальные процессы, а рисуете схему. Кто вам сказал, что при социализме нет прибавочной стоимости? Вы могли поставить такой вопрос в вузе? А Сталин поставил учёным-политэкономам этот вопрос. Если есть рабочая сила, если она эксплуатируется — значит, есть прибавочная стоимость. Она в нашей стране по-другому распределяется. И роль партийного государства совершенно верна. И именно поэтому она начинает называться по-другому. А вы, говорит, складываете другие названия и убираете ту суть, которая была. И поэтому работает капиталистический нормальный механизм. Пытаются на него навесить словеса. Но без прибыли механизм не будет работать, он будет перекуривать и ломаться.
Мировая система сваливалась в кризис, из которого должен был выйти только Советский Союз. Но СССР как раз и не выжил. Почему? Потому что страна выбрала путь развития, который мы называем коммунизм, а в науке запретили анализировать, что такое коммунизм. И мы строили общество после ХХII съезда потребительское, а не коммунистическое.
Что здесь было главным? Механизм партийного руководства. Что делает Никита Сергеевич? Он забирает партийные пакеты — привилегии, убрал вторую зарплату. В результате он убрал мотивацию у людей, которых нельзя было подкупить, потому что они жили достаточно хорошо и были воспитаны как большевики. После этого, да, они перестали получать в пакетах деньги, но у них сломался стержень, который был раньше большевистским.
Далее: раздел на промышленные и сельскохозяйственные области. Два первых секретаря, два обкома. Но и два местных диктатора, которые «стучали» друг на друга в разные инстанции наверх. Хрущёв этим развалил партию, вернее, запустил процесс развала.
Передав хозяйствам МТС, Хрущёв в сотни раз сделал дороже содержание колхозов. Он уничтожил социалистическую направленность мышления всего класса крестьянства колхозного. А когда он дал паспорта… Вот вы меня можете убить, но я считаю, что паспорта надо было тогда давать, когда были условия и в селе, и в городе. Он раздал паспорта и тем сделал безлюдной деревню. Мы не успели её перевести на вот те самые научно обоснованные рельсы — и рухнула деревня. И в город пришли люди, которые раньше нас кормили, а теперь сами просят кусок хлеба. Отсюда возникли многие беды.
А амнистия преступников?.. Всех отпустили, включая бандеровцев. Тем самым он нанёс колоссальный удар. Я вырос в Донбассе. Наш Донбасс всегда был советский, рабочий. И туда пришла масса бандеровцев. И когда я в 1989 году выходил кандидатом в народные депутаты СССР, я уже столкнулся с их продолжателями. У нас, в Донбассе, я их увидел массово.
Последний пример, который я здесь приведу. Ведь кто создал Хрущёву этот помост — космос и так далее? Мальчишки, которые сняли со своих плечей трёхлинейки в 1921 году. Они пошли в Академию, в советские вузы, стали учёными, которые к 1960-м годам дали все учебники, по которым мы сегодня учимся. Дали все основные научные теории, дали лауреатов нобелевских. И это всё стало тем помостом, на котором Никита Сергеевич себя начал обожествлять. А на самом-то деле после него, с того времени, мы теряем темпы в науке.
Это была не хрущёвская оттепель, а хрущёвская слякоть.
Н.Н. КОХАНЮК,
кандидат политических наук, член Президиума Центрального Совета РУСО:
— Мне 70 лет, и я родился не «холодным летом 53-го», а в марте 1954-го, в семье партизанки Великой Отечественной войны, которая в подполье была в Виннице. Ходил в школу в коммунистическом посёлке Бескудниково, воспитывался патриотом. И я должен сказать, что не во всём согласен с выступавшими по поводу эпохи Хрущёва. Да, он был волюнтарист, ошибался, реакционером был. Но я прекрасно помню прошедший в Москве Международный фестиваль молодёжи и студентов в 1957 году. Помню, как коммунистический посёлок Бескудниково радовался тем завоеваниям социализма 1957 года. Да, это было событие ярчайшее, мы все радовались происходившему.
Это был глоток воздуха. Вспомните Московский университет, площади Москвы. А сейчас я должен сказать, что всё было плохо и ужасно, кукурузная паранойя кругом…
Я жил в интернате. Нас окружила Советская власть всем тем, что у неё было лучшее. Мы занимались в кружках. Я проходил эту самую педагогику Макаренко. Я ездил во Дворец пионеров у нас в Москве.
Вы мне предлагаете сегодня пересмотреть свою жизнь и сказать, как всё было плохо, но вы разве не помните, что вся Москва была в бараках? Да, прозвучал тогда лозунг «догоним и перегоним Америку», а какой должен был прозвучать другой лозунг, если у нас пошли космические успехи? Когда у нас при школах стали заводить кролиководство, все школьники этим увлекались, чтобы по мясу хоть как-то догнать Америку. Собирали для кроликов траву, еду…
А какие были тогда песни? Мы говорим про какие-то схемы постоянно. Вы всё предлагаете говорить мне и обсуждать тему бюрократии, с которой боролся тот же Хрущёв. Вы почитайте его записки, то, что он написал, диктовал своему сыну. Ну почитайте.
Вот мы говорим, как же всё плохо и что проблемы появились после того, как начали обсуждать на ХХ съезде культ личности Сталина… Но ведь я был лично знаком с одним из руководителей сектора ЦК КПСС, который мне потом сказал: «Николай, а я тоже жертва политической репрессии, и после ХХ съезда я и попал сюда в руководство подготовки кадров ЦК КПСС».
В партии в то время открыли шлюзы. На экранах появились фильмы «Верьте мне, люди», «Высота», «Чистое небо»… Мы всё время говорили об очищении советского общества, но никто тогда не говорил, что марксистско-ленинская философия зашла в тупик. И что же нам предлагалось по новым программам? Тот же Хрущёв, оказавшись на месте руководителя, методом проб и ошибок пытался хоть что-то сделать.
А сколько сил потратил тот же самый Хрущёв на борьбу с бюрократией, партийной бюрократией, почему мы здесь об этом не говорим? Мы говорим об организационных формах, которые он вводил, чего он только не пробовал! Ввёл совнархозы и всё остальное… Скажите, а что он должен был делать? Где был этот самый научный подход тогда?
Да, конечно, можно сейчас сказать, что в ООН Хрущёв снял ботинок и начал там показывать «Кузькину мать». Но это выдумка, ничего такого не было. Если внимательно изучать документы самого Хрущёва, то он хотел изменить полностью подходы во внешней политике. Он пытался действовать по-новому, не как Сталин, а, скажем так, действовать аккуратно, предлагал некие совсем другие формы.
Но ничего у него не вышло. Когда Хрущёв, вы помните, провёл известное мероприятие в 1959 году в Сокольниках — это была выставка «Промышленная продукция США». Он не просто тогда говорил о том, как можно догнать и перегнать Америку, он показал, чего достигла Америка и чего мы никак с той бюрократией, которая по существу парализовала всё, пока не достигли. Бюрократия в министерствах и ведомствах тогда преобладала, и слишком было тяжело с ней бороться.
Вот мы сегодня повторяем: «кукуруза, кукуруза»… Да интернатовские дети в те годы были благодарны этому хлебу кукурузному, потому что и его не хватало. А потом появился хлеб за 7 копеек и батоны — за 13. А в столовых хлеб вообще был бесплатным. Я всё это помню.
В.С. КОЖЕМЯКО,
политический обозреватель газеты «Правда»,
член ЦК КПРФ:
— Честно говоря, я не думал, что такие страсти возникнут по поводу, как мне казалось, абсолютно ясных, решённых вопросов. Наш разговор не только об эпохе, но всё-таки о роли личности в эпохе. И вот тут как раз и есть, собственно, главное. А у меня всё время, весь этот период — это кусок моей жизни. У меня последний курс университета на факультете журналистики, и весной зачитывают закрытое письмо ЦК «о культе личности». Какое ощущение? Шок. Все, так сказать, расходятся и... Как на похоронах, ни слова друг другу, просто шок — и всё. В какой стране мы живём? Да, бац, вот так.
А с 1953 до 1956-го — это вот время было такое… так сказать, не совсем было понятно, куда там дальше будет. У нас читала такая Холопова историю партии, она после смерти Сталина рассказала нам, как будет увековечиваться его память, какие музеи откроют. После этого, через три года, я с однокурсником (мы на Ленинских горах жили на последнем курсе) на лыжах с Ленинских гор поехал, и мы выехали к даче Сталина, бывшей, Волынской. И сначала ничего не поняли: какой-то развал был кругом, всё разгромлено. А дело было в январе. Мальчишка какой-то бежит с ранцем и говорит: «Это дача Сталина». А мы говорим: «А ты что тут делаешь?» — «Да у меня мама тут работала», — отвечает. И никакой охраны вокруг, будто пустырь какой-то…
Это был январь 1956 года. А где-то в марте нам зачитали то самое письмо к ХХ съезду. Три года потребовалось Хрущёву для того, чтобы это всё подготовить, сформулировать и обеспечить. А дальше я наблюдал всю хрущёвскую эпоху: сначала в Рязани, а потом в Приморском крае, на Дальнем Востоке. В Рязани — потому что я туда поехал сразу после университета работать в молодёжную газету, от сотрудника до редактора там дослужился. Потом взяли в «Правду» — собкором по Приморскому краю, Сахалинской и Камчатской областям.
Расскажу об одном рязанском эпизоде. Там была целая эпопея: три плана по мясу и молоку обязались дать. Инициатор кто был? Рязань? Нет, инициатором был ЦК. И даже не ЦК, а понятно кто — Хрущёв. А чем кончилась та затея?
Начали — будто театр устроили, и это было ясно уже в то время. Я в газете работал тогда ещё литсотрудником, но и мне было понятно, откуда ноги растут. Всё было понятно, всё это было организовано. А ведь сколько сил положили, как люди работали! Но задача была поставлена нереальная абсолютно! Это было понятно даже мне, сопляку ещё тогда. Было понятно, что это... абсурд, авантюра. Даже такие слова в голове уже тогда крутились, а не то что постфактум.
И кончается тем, что, конечно, всё это накрывается, потому что это нереально и невозможно. Но кончается всё некрасиво: приезжает комиссия из того же ЦК, чтобы кого-то разоблачить, хотя всем и так было всё ясно. Разоблачает всех некий «генерал Московский», который в то время стал заведующим сектором, по-моему, в ЦК, или отделом даже, возглавлял комиссию. И, так сказать, принимается там соответствующее решение, после чего Алексей Николаевич Ларионов, первый секретарь Рязанского обкома, выдающийся партийный деятель, внезапно кончает с собой.
Это всего лишь один пример для характеристики так называемой хрущёвской эпохи. А таких примеров, фактов можно много привести. Потом я поехал из Рязани, когда меня взяли в «Правду», на Дальний Восток. И там я снова столкнулся с таким же, как и в Рязани, неприятием Хрущёва в народе. А там я, как корреспондент «Правды», ездил по краю много, разговаривал с людьми, и не вспомню ни одного человека, который бы мне что-нибудь хорошее сказал про Хрущёва, потому что к этому времени он уже и партию поделил на две части. И было уже ясно, что ведёт дело к её развалу. Вот если бы не остановили его на октябрьском Пленуме, то происшедшее при Горбачёве случилось бы тогда.
Такова моя оценка октябрьского Пленума. Остановили его тогда, остановили. А Горбачёва потом не остановили. Потому что всё шло теми же самыми проталинами. И антисталинизм, и проклятия ГУЛАГу, и прославление Солженицына. Всё это при Горбачёве приняло ещё бог знает какой размах. Мне уже тогда на Дальнем Востоке было понятно, что партия обрекается на гибель. И это понимали и простые люди, и партийные работники. Особенно после того, как поделили парткомы на промышленные и сельские... Расчёт был: начнётся соревнование. Не соревнование началось, а раскол. Каждый желал, чтобы было у того товарища как можно хуже. Меня, редактора, в сельский обком ввели, а заместителя — в промышленный. Просто ужасно, что начало твориться! И если бы не прошёл октябрьский Пленум, то уже тогда был бы тот результат, которого добились Горбачёв и Ельцин.
А когда Хрущёва сняли — страна вздохнула с облегчением, всё же этого не просто хотели, а жаждали, надеялись на это. И когда его сняли, не было никаких протестов и возмущений.
