В День учителя педагоги, конечно, услышали от власти очередное объяснение в любви, но многие при этом лишь грустно улыбнулись: лучше бы помогли материально… На неделе будет серия публикаций с анализом по итогам образовательной политики последнего времени.
В Год педагога и после него в Государственной думе много говорили о том, что учитель нуждается в защите. Как правило, имели в виду защиту от родителей и учеников. Увы, в этом есть доля правды.
По данным опроса проектно-учебной лаборатории образовательной и молодёжной журналистики НИУ «Высшая школа экономики», проведённого весной 2018 года, 70% учителей сталкивались с травлей со стороны учеников. Причём нередко из-за низкого уровня благосостояния. Иным современным девицам из старших классов, воображающим себя «новыми русскими», не нравится, что учительница ходит в одной и той же одежде. И они прямо признаются, что это повод для травли! Свои права изучили, но забыли про обязанности.
В «проклятую эпоху застоя», работая в вечерней школе, я получал наслаждение от общения со взрослыми людьми в «школе мастеров». Но не стеснялся выгнать из класса несовершеннолетнего хулигана, который мешал мне вести занятия. Сейчас за это учителя наказывают. Сколько это будет продолжаться?
Единственное, на что решились правительство и Госдума в Год педагога и наставника, — это дать право школам и другим образовательным учреждениям вводить собственные правила дисциплины и внутреннего распорядка, которые призваны в том числе расширить управляемость детей в классе. Мы поддержали этот законопроект. Я даже его подписал. Но хорошо понимаю — до решения проблем ещё далеко.
Напротив, о главной проблеме — необходимости защиты педагога от чиновника — в «коридорах власти» не говорил почти никто. Позволю себе один типичный пример.
В «проклятую эпоху застоя», когда меня изредка приглашали на радио или телевидение, я никогда не спрашивал у начальства, можно ли мне туда пойти и что сказать. Сейчас, для того чтобы пригласить учителя или директора школы на совершенно неполитическую телепрограмму «От прав к возможностям», которая посвящена социальной защите инвалидов, я каждый раз пишу письмо в соответствующий департамент: разрешите великодушно!
Скажу больше. Я руководитель рабочей группы по дошкольному и общему образованию инвалидов при президентской комиссии по делам инвалидов. Но даже для того, чтобы пригласить на заседание рабочей группы её члена или гостя, я каждый раз пишу такое же письмо. Почему чиновники рассматривают учителя как свою собственность? Или как раба?
Разве мы не помним завет Константина Ушинского: «Воспитатель — не чиновник; а если он чиновник, то он не воспитатель»? Где свобода педагогического творчества? Где, наконец, права человека?
