Резкое повышение градуса госпропаганды и массированный поток новостей о возможной войне увеличивают уровень невротизации российского населения, толкая все больше и больше людей в зону клинической психиатрии.
В январе 2022 года, на фоне эскалации вокруг Украины и сильнейшего с холодной войны кризиса в отношениях Москвы с Западом, аптеки зафиксировали взрывной рост спроса на психотропные лекарства.
По данным DSM Group, продажи антидепрессантов взлетели на 43% и превысили 895 тысяч упаковок. Спрос на нейролептики, которые используются, чтобы гасить приступы шизофрении, подскочил на 35%, до 698 тысяч упаковок. Россиянам требуется все больше лекарств по мере того, как в обществе фронтально увеличивается уровень страха, а в массовом сознании набирают силу практически все виды фобий – от нападения преступников до собственной смерти и мировой войны.
Совокупный уровень тревожности населения в конце 2021 года достиг значений, близких к рекордам за все время наблюдений: он на 20% превышает средние показатели за период 1994–2020 гг., показало исследование Левада-центра (признан иноагентом решением Минюста РФ).
При этом доля людей, которые боятся «мировой войны», стала беспрецедентной в современной истории страны: в этом признались 62% опрошенных. Для сравнения: в 2008-м таких было только 30%, в 2015-м –43%, а в 2020-м – 54%.
Страх перед смертью также достиг максимума за все время опросов – 42% признали такую фобию, что на 11 пунктов выше, чем год назад.
По индексу счастья, который ежегодно рассчитывает Gallup International, опрашивая людей, довольны ли они жизнью, Россия вошла в топ-5 мировых антилидеров: по итогам прошлого года более депрессивные настроения социологи выявили лишь в Афганистане, Гане, Ираке и Гонконге.
«Природа и интенсивность переживаемых массовых страхов <…> на первый взгляд кажется иррациональной, даже с учетом далеко не блестящего состояния отечественного здравоохранения, милитаристской риторики руководства страны, авантюризма внешней политики», – рассуждает социолог Лев Гудков. При этом на первый план выходят наименее рационализируемые и контролируемые отдельным человеком страхи, указывает он: «С социологической точки зрения такие переживания представляют собой реакции на неопределенность институционального обеспечения наиболее важных условий повседневного существования, субъективное переживание зависимости от внешних сил».
