Доктор исторических наук, профессор Владислав ГРОСУЛ в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
Мы вступили в год 30-летия трагических событий 1991-го, когда была уничтожена Советская власть в нашей стране, а затем ликвидирован Советский Союз. Почему и как это могло произойти? Вопросы, мучающие многих, в связи с рубежной датой привлекают ещё большее внимание.
Обращаются к ним в своих письмах и читатели «Правды». При этом, надо сказать, речь заходит нередко о роли тех, кого называют главными виновниками происшедшей катастрофы. О Горбачёве и Ельцине.
Именно такое письмо, посвящённое, как выразился его автор, «предателю №1», побудило меня провести беседу, текст которой вы сейчас прочитаете.
Звался в детстве Мишенькой
— Владислав Якимович, мы знакомы давно, я не раз имел счастье готовить с вами беседы для «Правды». Но вы никогда не рассказывали мне про Горбачёва то, о чём, ссылаясь на вас, поведал автор этого письма к нам в редакцию. Почему же?
— Да повода, наверное, не было. И ведь специальным расследованием я не занимался.
— Однако сочли возможным или даже необходимым огласить это в лекции, прочитанной вами в Историческом музее. Автор письма там вас слушал.
— Про Горбачёва — не из лекции. У неё тема была другая. Но вот когда после начались вопросы, возник в них Горбачёв. Он же, хоть для меня и с огромным знаком минус (антигерой!), однако, фигура историческая. Пусть с разных позиций, но люди интересуются и будут интересоваться, каков он, этот Горби, из-за которого или благодаря которому исчезла с карты мира великая социалистическая держава.
— Что ж, интерес понятен. А исследователь ради истины даже отвращение личное обязан преодолевать.
— Повторюсь: в данном случае это не стало пока отдельной темой моего специального научного изучения. И в то же время я не могу просто отмахнуться от услышанного, сбросить со счетов бытующее в чьём-то сознании. Тут легко не забудешь.
— Согласен. Вашу лекцию в Историческом музее и ответы её слушателям выложили в интернет под рубрикой-версией «Горбачёв — предатель с детства?». Давайте уж раскроем нашим читателям, что за этим находится.
— Нет, начну всё-таки пораньше. Теперь, когда уже почти тридцать лет не существует Советского Союза и когда в основном-то суть Горбачёва для меня ясна, по-моему, важно представлять, как постепенно эта суть постигалась.
Признаюсь, сначала отношение моё к нему было нейтральное. Я же его фактически не знал. Известно было, что занимался он в ЦК сельским хозяйством, вот и всё.
А потом стал выступать с лозунгами, которые я, естественно, поддерживал. «Больше социализма!» — разве я против? Или ускорение, гласность — тоже хорошо. Чувствовал, что и лично он мне всё более становится симпатичен.
— Наверное, поначалу так у большинства в стране тогда было?
— Пожалуй, да. И с высоты сегодняшних наших знаний того, что последует дальше, невольно думаешь о вреде чрезмерной доверчивости. Возникает в голове известный призыв Юлиуса Фучика: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!»
Впрочем, ради точности должен заметить, что мне эти его слова по отношению к Горбачёву вспомнились уже летом 1985-го.
— Был повод?
— Появился. Однажды подошёл ко мне наш аспирант с Кавказа и завёл разговор о новом Генеральном секретаре. «Знаете, — говорит, — а у нас его называют «Мишка-конверт».
Я даже не понял сперва: в каком смысле? «Да он — взяточник!» И рассказывает молодой человек, что это вовсе не просто слухи, а сам он хорошо знаком с одним из тех, кто давал Горбачёву взятки в бытность его руководителем Ставропольского края. Тот знакомый выращивал лук для оптовых поставок, и взятки помогали ему обходить закон. Значит, он был связан с теневой экономикой.
— На вас это произвело впечатление?
— А как же! Человек, от которого я такую новость услышал, пользовался моим уважением. Он, кстати, жив и сегодня, стал крупным исследователем... А про Горбачёва я невольно задумался: не ставленник ли он этой теневой экономики? Тем более что и действия его на посту Генсека начали вызывать серьёзную тревогу.
Особенно насторожили меры по созданию кооперативов — в том виде, в каком они были приняты. Я понял, конечно, что это реальный шаг к капитализму. Да всё, собственно, стало туда поворачиваться!
— И на этой волне, ко всему прочему, вы узнали нечто о детстве Горби?
— Да, от профессора Григория Алексеевича Герасименко, моего коллеги по академическому Институту российской истории. У него был друг, работавший в документальном кино. Его-то и привела тогда судьба в Привольное — родное село Горбачёва: снимали фильм о нём.
Так вот, по ходу съёмок зашли, разумеется, к матери героя будущей ленты, чтобы потолковать, каким он был в детстве. Она и показала семейный альбом фотографий, где привлёк особое их внимание один снимок: юный Горбачёв — на немецком танке! Не подбитом, а вполне готовом к бою...
— Удивились киношники?
— Само собой. Расспрашивать стали мамашу. И услышали: да ведь во время войны у нас в доме жили немцы, так Мишенька потрошил им кур и гусей, носил водичку из ключа, а они его угощали шоколадками... В общем, простодушная такая крестьянка с понятной любовью к сынку.
Но у Григория Алексеевича и у меня вслед за ним появились вопросы. Мы знали, что побывавшие на оккупированной территории подлежали проверке, поскольку были среди них не только герои, но и предатели. А Мишенька вскоре после войны, семнадцатилетним, как помощник отца-комбайнёра, удостоен высокого ордена — Трудового Красного Знамени! Неслыханная для такого возраста награда.
И его принимают на юридический факультет Московского университета, а требования тут по отношению к абитуриентам из оккупированных областей установлены были особенные. Кто-то вёл, опекал, «курировал» Мишеньку? Случайно узнал я, что практику студентом он проходил в КГБ.
Вопросы разные оставались при мне, но уже после 1991-го попытался кое-что разузнать, когда познакомился с выдающимся нашим советским разведчиком.
Мнение выявил компетентное
— Это знакомство оказалось для вас полезным?
— Безусловно. Прежде всего по вопросу, мог ли двенадцатилетний Горбачёв быть завербован немцами для своей работы.
— А кто он, разведчик, про которого вы сейчас сказали?
— О, таких по праву называют легендарными! Увлекусь, если начну рассказывать о нём, отойду от темы Горбачёва...
— Ничего, может, и стоит отойти, коли в интересах дела. Потом вернёмся.
— Смысл, пожалуй, в том, чтобы ещё раз контрастно подчеркнуть: предатели случаются, но им противостоят настоящие герои. Так было во время той великой войны. Так, видимо, и сегодня.
В данном случае героя зовут Юрий Васильевич Тараскин. Он действительно крупный советский разведчик, в чём убеждают даже лишь некоторые факты его биографии.
— Жив?
— К глубочайшему сожалению, недавно умер.
— А как ваше знакомство произошло?
— Он принёс статью в наш журнал «Российская история». О бандеровщине. А до этого (факт важнейший!) встал на учёт в нашу парторганизацию как член КПРФ. То есть когда другие из Компартии уходили, чтобы «получше» пристроиться в новых условиях, такие как Юрий Васильевич партийность не меняли. Разве не характеризует это человека?
— Что и говорить...
— Ну а теперь немного из предыдущей его жизни. Сын старых большевиков. Родители были командированы на строительство Днепрогэса, и это для него сильно сказалось на будущем. Дело в том, что с началом войны он очень хотел стать лётчиком и уже оформил все документы в училище. Но в его анкете обратили внимание на пункт о знании языков: немецкий и украинский, тот и другой — в совершенстве.
Это потому, что жила их семья в посёлке близ Днепрогэса, где соседствовали в основном украинцы и потомки немцев-колонистов. С детства впитал два этих языка. И теперь вместо авиации определили ему поприще совсем иное.
— Опасное поприще!
— Конечно, опасное. И трудное, сложное. Он никогда не хвастал, и о его делах я мало что в подробностях знал. Но ведь в бандеровских частях, куда его внедрили, он сумел дослужиться до сотника, и сведения от него, как я понял, зачастую приходили ценнейшие.
— Авторитет профессиональный сохранился до 1990-х?
— Думаю, да. Один штрих: он организовал нам экскурсию в музей КГБ, а без авторитета к тому времени вряд ли это получилось бы. И ещё подтверждение: в музее том целый стенд был посвящён персонально Юрию Тараскину!
— И писал для вашего журнала интересно?
— Очень. Первой же его статьёй восхитился не только я, член редколлегии, но и главный наш редактор Корнелий Фёдорович Шацилло — крупный учёный и участник войны, морской офицер. В той статье, между прочим, Юрий Васильевич неопровержимо доказал, что будущий первый президент «незалежной» Леонид Кравчук был связан с бандеровцами. Старший брат его находился в лесу, в банде, а младший этим бандитам всячески помогал.
— Теперь, может быть, время снова обратиться к Горбачёву?
— Верно, пора. Я уже проговорился, что более всего рассчитывал уточнить при помощи Юрия Васильевича Тараскина о Горби. Вот ему от 11 до 13 лет — могли оккупанты его завербовать?
— Какой получили ответ?
— Могли. Ветеран-разведчик даже добавил: «Вполне могли». И затем обстоятельно рассказал, как хитро фашисты начинали работать с ребятишками в возрасте ещё 9—10 лет, втягивая их в свою паутину. Идеологически обрабатывая, обучая разведывательным и диверсионным делам.
Юрий Васильевич сам раскрыл такую подростковую группу, когда ему поручили установить, почему на станции взрываются наши паровозы. Оказалось, немцы через линию фронта засылали голодающих ребят с минами-подсосками, и те, легко забираясь под паровоз, туда их подкладывали. И за это получали еду.
— Короче говоря, общение со знатоком действий оккупантов утвердило вас в том, что Горбачёв подростком вполне мог попасться на их удочку?
— Я услышал весьма компетентное мнение о возможности этого. Между прочим, потом до меня дошло, что в своих подозрениях я далеко не одинок. Например, насколько знаю, в том же духе высказывался на эту тему известный историк Фурсов и даже была соответствующая дискуссия в интернете...
Предательство на самый верх вползло
— Но всё-таки, Владислав Якимович, прямых свидетельств изменнической работы на врагов уже в детстве относительно Горбачёва пока не существует. Тем не менее многие, а не только автор письма, с которого мы начали наш разговор, называют его предателем №1. Достаточно для этого веских оснований?
— Вы сами знаете: более чем достаточно! И если ныне, тридцатилетие спустя после уничтожения Советской страны, мы хотим полнее и глубже понять причины этого, на первое место среди них надо ставить предательство. Страна была предана теми, кому принадлежала решающая роль в её руководстве.
Да, со временем предательство охватывало всё больше людей, и у каждого своя вина, но первый номер тут, бесспорно, останется за Горбачёвым.
— Лично вы когда к такому выводу пришли?
— Как и другие, по мере его действий и бездействия. Вот про кооперативы я вам сказал. А одновременно нарастала у меня озабоченность процессами в межнациональных отношениях, которые были и остаются сферой моих главных научных интересов.
Февраль 1988-го. В составе комиссии Академии наук СССР я был послан в Тбилиси для проверки Академии наук Грузии. Комиссия получилась своеобразная, поскольку сам президент той Академии попросил её прислать — для помощи в их работе.
— А кто был президентом тамошним?
— Тогда им стал очень крупный учёный-физик Альберт Никифорович Тахвелидзе. Академик АН СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий, до этого он работал в подмосковной Дубне, был директором Института ядерных исследований.
Может, потому, что мой отец возглавлял Академию наук Молдавии, он проникся ко мне особым доверием и к завершению нашей работы захотел отдельно со мной поговорить. Начал с вопроса, который буквально меня ошарашил.
— Что же за вопрос?
— Прозвучал так: «Зачем вы раскачиваете лодку?»
— В каком смысле?
— Вот и я его переспросил. Отвечает: «Из Москвы искусственно раскручивается грузинский национализм. Из Москвы!»
Знаете, я увидел сразу, что он необыкновенно встревожен. И основания для этого, как мне стало понятно, у него были. Так что после нашего разговора с большой тревогой возвращался в Москву и я.
— А из Молдавии к тому моменту разве подобных сигналов не поступало?
— Послушайте меня, сейчас как раз об этом. Через месяц, в апреле, я поехал навестить мать в Кишинёв. И первым моим чтением здесь становится свежий номер литературно-художественного журнала «Нистру» («Днестр» по-молдавски). Я ахнул: от начальной до последней страницы он весь пропитан духом густого, махрового национализма! Причём даже не столько молдавского, сколько румынского.
— Раньше не печаталось такого?
— Что вы, конечно, нет. Это во время войны, в период оккупации внедрялось… И я понял: наступает настоящая беда. Вскоре в Кишинёве начались уже и первые митинги националистов.
— Вы как-то на всё это прореагировали?
— Решил написать большую статью, чтобы ударить по этому наступлению.
— Написали?
— Да. Но вот напечатать её в нашей основной газете «Правда», представьте себе, тогда не удалось.
— Очень даже представляю. К тому времени Горбачёв ведь прислал нам на место главного редактора своего ставленника по фамилии Фролов. Со специфическими, как мы поняли, задачами. Прежний главный — Виктор Григорьевич Афанасьев наверняка вас напечатал бы, а у этого взгляд на многое был совсем иной…
— Я даже и ответа внятного не получил, хотя добивался.
— Обычно для Фролова. Всеми способами старался Горбачёву соответствовать.
— Однако я не унялся. Понимание серьёзнейшей опасности заставило меня переработать мою статью в докладную записку, которую адресовал в ЦК КПСС. Меня как раз избрали секретарём парткома нашего института, и это, по моим соображениям, должно было прибавить ей веса.
— Прибавило?
— Во всяком случае под сукно записку эту не положили. Ей дали ход. И теперь-то, перебирая в памяти события той крайне сложной поры, я могу свидетельствовать: в одинаково трудных обстоятельствах разные люди вели себя по-разному.
Понял же меня Дмитрий Васильевич Кузнецов, заведовавший сектором истории в Отделе науки ЦК. Отыскал понимающих и неконъюнктурных в Отделе национальных отношений. А результатом стало то, что после продолжительной беседы меня включили в группу экспертов, которая должна была изучить в Молдавии проекты готовившихся языковых законов и вынести по ним своё заключение.
— Важные законы?
— Исключительно важные! И содержавшие угрозу на будущее. Причём инициаторы их ссылались на «поддержку Москвы» — якобы какие-то филологи в столице подготовленные проекты уже одобрили.
— А ваша группа из кого состояла?
— В ней были и филологи высокого уровня и определённой специализации, и историки, хорошо знавшие Молдавию. А во главе — академик Геннадий Григорьевич Литаврин: мы представляли союзную Академию наук.
— И ваше впечатление от проектов?
— Ужасающее. Ни в коем случае это нельзя было принимать! Хотя комиссия Верховного Совета Молдавской ССР с такими негодными предложениями согласилась.
Начать с того, что государственный язык для республики предлагался один — молдавский. Это при реальности, когда, например, в Тирасполе было всего 17 процентов молдаван. Да и в целом примерно 40 процентов населения — русскоязычные.
Второй момент: замена кириллицы на латиницу. Никаких преимуществ латиница не имела, триста лет государственным языком молдаван был славянский, заимствованный от сербов, в том числе для православных богослужений. Значит, наступление на кириллицу носило лишь прозападный, то есть политический, характер: отдалить республику от России.
Короче говоря, заключение наше по предлагавшимся законопроектам было сугубо отрицательное.
— Как отнеслись к этому в республике и в Москве?
— Когда мы доложили свои выводы на заседании Бюро ЦК Молдавии, республиканское партийное руководство нас в основном поддержало. Состоялась потом в Кишинёве ещё отдельная наша встреча с первым секретарём ЦК Гроссу и секретарём по идеологии Бондарчуком, здесь тоже как будто подтвердилось взаимопонимание. А вот в Москве, сколь ни удивительно, отношение мы почувствовали другое.
— Где же это — в ЦК КПСС?
— В первую очередь. Я понял, что за прошедшие месяцы тут явно окрепли и взяли верх разрушительные силы. Те, которые имел в виду президент грузинской Академии наук, когда говорил мне о «раскачивании лодки» из Москвы.
Чтобы завершить сюжет с молдавскими языковыми законопроектами, сообщу следующее. В августе 1989 года они всё-таки были приняты. Почему же это могло произойти? Да потому, что их одобрил пресловутый Яковлев А.Н., это мне совершенно точно стало известно. А если одобрил он, то — несомненно! — и Горбачёв.
Предательство на самый верх страны вползло, и оно её разрушило. Прежде всего именно оно! Категорически скажу: относительно этого недопустимо идти на поводу никаких кривотолков.
Нет, это не ошибка, а умысел
— Наиболее распространённый кривотолк, если употребить ваше слово, состоит в том, что Горбачёв, начав свою «перестройку» с якобы благими целями, просто допустил потом какую-то ошибку или серию ошибок, результатом чего и стало уничтожение советского строя и СССР. А вы, Владислав Якимович, с таким толкованием, следовательно, не согласны?
— Абсолютно! У Горбачёва изначально и сознательно была задача ликвидации социализма, советской политической системы, а соответственно и Советского Союза. Поэтому распад СССР, как официально принято сейчас говорить, — это ложь. Не распад, а развал! Сверху, от Горбачёва, всё делалось для этого.
Пример молдавский, о котором я рассказал, типичен. Подобное происходило во всех республиках. Тогда же повсюду в них началось создание так называемых народных фронтов. С какой целью? Оттеснить на местах партийное руководство. Суть в том, что в республиках противостоять партии могли в основном националисты, а Горбачёв дело вёл к ликвидации руководящей роли партии.
— Для сплочения антипартийных сил те «народные фронты» понадобились?
— Конечно. Однако я скажу вам, что меня особенно тогда поразило. Вдруг узнаю: в организации этих «фронтов» участвует… КГБ! То есть опять без Горбачёва не могло обойтись.
— Откуда же это стало вам известно?
— Как принято говорить, из достоверных источников. Теперь-то уже и в некоторых мемуарах можно прочесть это. Скажем, у такого знающего автора, как Владимир Овчинский…
— Сергей Бабурин участие союзного центра в развале Союза на множестве примеров тоже подтверждает. Вот из его выступления: «Кто начал создавать все эти сепаратистские движения — «народные фронты»? Из Москвы, под кураторством руководителей ЦК КПСС».
А дальше, обратите внимание: «Кто призывал армян забрать Нагорный Карабах, а азербайджанцев — не отдавать его? Из Политбюро ЦК, когда господин Яковлев поехал в Ереван и говорил: «Немедленно принимайте решение и забирайте у Азербайджана Карабах». Иезуитство вполне в духе Горбачёва!
— Вы помните, вернувшись из Фороса, Горбачёв публично оговорился, что правду об августе 1991-го он никогда не скажет. Ему есть что скрывать. Но правда про те смутные месяцы и годы так или иначе пробивается. Даже из воспоминаний его подельников мы немало узнали и, возможно, ещё узнаем.
Пользуясь случаем, хочу призвать читателей «Правды» с максимальным вниманием отнестись к реальной характеристике этой отвратительной фигуры, которую сейчас нередко всячески припомаживают и даже возвеличивают.
— Ещё как! Он от нынешней российской власти получил наивысшую награду — орден Андрея Первозванного. В Театре наций знаменитые Евгений Миронов и Чулпан Хаматова посвящают умилительный спектакль ему и его жене Раисе. А столь же знаменитый кинорежиссёр-документалист Виталий Манский выпускает очередной (и не менее умилительный!) фильм про любимейшего своего персонажа. Это уже развёртывается подготовка к горбачёвскому 90-летию.
— Надо бы к такой дате снять правдивый документальный сериал о беспримерном масштабе предательства, явленного Горби. Он ведь предал не только свою партию и свою страну. Его жертвами в полном смысле слова стали как миллионы наших соотечественников, так и многие настоящие наши друзья в странах Варшавского Договора. Вспомните драмы Эриха Хонеккера в ГДР, Тодора Живкова в Болгарии и других руководителей дружественных нам стран.
— Упомянутый Сергей Бабурин доказывает, что за трагедией Чаушеску в Румынии тоже стоял Горбачёв.
— Вполне может быть.
— Бабурин заявляет: «Следствию нужно было бы серьёзно заняться темой, как Горбачёв организовывал свержение и убийство Чаушеску… Румынские генералы дали показания, что они даже по людям давали приказ стрелять — они, а не Чаушеску, — потому что рядом с ними были всё время представители Москвы и они выполняли их указания».
А когда Живкова проводили на пенсию, Горбачёв вызвал человека, руководившего его свержением, и матерными словами объяснил, что надо немедленно возбудить уголовное дело и Живкова арестовать. Это стало известно Бабурину.
— Что ж, к тому времени Горбачёв на Мальте уже договорился с американцами о разрушении Варшавского Договора и старался обещанное им выполнять.
Прекратить войну с Советским Союзом!
— До сих пор продолжаются споры о том, какие факторы сыграли наибольшую роль в уничтожении Советской страны — внутренние или внешние. А вы как считаете?
— Да, споры эти продолжаются и будут, наверное, продолжаться. Но вряд ли тут правилен однозначный ответ, поскольку разные факторы в реальности переплетаются.
Скажем, Александр Зиновьев считал, что решающими стали тогда силы внешнеполитические. Но он же подчёркивал, сколь роковым оказалось предательство в руководстве нашей страны, а конкретнее — измена Горбачёва. Зарубежные враги Советского Союза всегда искали своих агентов внутри него, чтобы опираться на них, а когда тайный враг, антикоммунист и антисоветчик становится главным руководителем державы, шансы её разрушения возрастают многократно. Так и получилось.
— Увы… Сегодня важнее всего для нас выводы из тех уроков на будущее. Что выделяете?
— Россия после катастрофы, учинённой тридцать лет назад, пребывает в тяжелейшем положении. И оно всё более усугубляется. Посмотрите, что происходит на постсоветском пространстве: события на Украине, теперь в Белоруссии, в моей родной Молдавии, Армения и Азербайджан, Киргизия и так далее. Мы лишаемся многих союзников в мире, и процесс этот не самотёчный, он управляется и направляется. Позвольте дословно зачитать один абзац из доклада Геннадия Андреевича Зюганова на недавнем октябрьском (2020 года) пленуме ЦК КПРФ:
«Ястребиная фракция глобалистов давно поставила целью уничтожение нашей страны. И они не успокоятся. Сегодня им удаётся всё крепче консолидировать Запад против России. Наступил этап, когда свою привычную русофобию так называемые партнёры переводят в плоскость стрельбы на поражение».
— Воспринимаете этот тезис как ключевой?
— Пожалуй, да.
— Почему?
— Здесь сконцентрировано самое насущное для нас: быть или не быть? Вот мы приближаемся к тридцатилетию убийства Советского Союза, а буквально в воздухе висит вопрос о судьбе России.
— То есть осуществлённое в 1991-м по замыслу убийц должно иметь продолжение?
— Думаю, вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос. Он угадывался уже при ликвидации СССР. Угадывалось то, о чём с такой тревогой говорит Геннадий Андреевич: они не успокоятся.
Предполагаю, что, когда рушили Советский Союз, вплотную рассматривалось то же самое по отношению к Российской Федерации. Удержало, видимо, опасение возможных осложнений при дележе российского наследства. Ну, например, вдруг в этой сумятице Китай захочет дойти до Байкала. Или что-нибудь подобное с иными участниками в других местах…
— На ваш взгляд, теперь подготовились более основательно?
— Меня очень взволновали несколько интервью, которые около года назад дал в связи с тем, что его рассекретили, опытнейший советский разведчик, Герой России Юрий Шевченко. Через «коллег» в ЦРУ ещё в начале 1970-х он сумел ознакомиться с планами расчленения не только СССР, но и России. Детально, тщательно у них там всё разработано!
Шевченко, как это ни горько, недавно ушёл из жизни. Однако высказывания его можно прочитать в интернете, а у меня они просто не выходят из головы. Как предупреждение и как наказ.
— Если бы разумные наказы в обязательном порядке принимались к действию руководством страны!
— «Если бы» — это верно сказано.
— А что из завещательных размышлений советского разведчика вызывает у вас особенно сильное желание обратиться к нынешней российской власти?
— Когда осознаёшь, насколько угрожающими уже не теоретически, а практически становятся планы расчленения нашей страны и превращения её в колонию, непременно думаешь, какие же меры против этого неотложны сегодня. Тема огромная. Было бы хорошо привлечь к ней побольше читателей «Правды». Но я сейчас хочу заострить внимание на том, что, по-моему, откладывать действительно ни в коем случае нельзя.
Скажу так: сегодня прежде всего надо прекратить войну с Советским Союзом, которая ведётся у нас в стране уже более тридцати лет.
— Актуальнейшая мысль, Владислав Якимович!
— Не Советский Союз угрожает России — совсем иные силы. А он до сих пор нас объединяет, потому что многие в бывших союзных республиках добром вспоминают советское прошлое. И Россия во многом живёт на советских заделах. Возьмите ту же оборонную отрасль, посмотрите на дела в науке. Ведь с нагрянувшей пандемией нам более всего помогает бороться то, что не успели до конца разгромить в медицине, вирусологии.
— Однако всё советское продолжают мазать в основном чёрной краской…
— Вот с этим и надо кончать. Мы по-настоящему поднимемся только тогда, когда в нашем воспитании восторжествует советский принцип: сначала страна, а потом я. Но для этого в стране должны быть утверждены правда и справедливость.
Пора наконец прекратить шельмование коммунистов! В этом нынешние хозяева России никак не остановятся. А ведь воюют они против самых патриотичных людей страны. Нет у нас более патриотичной партии, чем КПРФ. Так можно ли реально укреплять Россию, воюя против Советского Союза и самой патриотичной партии? Считаю, что ответ очевиден.
ОТ РЕДАКЦИИ. Надеемся, читатели продолжат начатый разговор.
