№34 (30966) 15—18 мая 2020 года
Автор: Лариса ЯГУНКОВА.
Три года шла работа над телесериалом по мотивам нашумевшего романа Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза». Такого масштаба постановки претендуют обычно на самостоятельность художественного решения и независимость творческой позиции.
РОМАН Гузели Яхиной, получивший главную литературную премию — так называемого Букера — ещё в 2015 году, задумывался и писался в эпоху сокрушительных общественно-политических перемен, жестокой ломки советского строя и насильственных экономических реформ в пользу дикого капитализма. Кажется, само время побудило писательницу обратиться к прошлому и вспомнить о периоде «великого перелома», когда новый социалистический строй утверждался на костях отжившего, вековечного уклада жизни. История раскулаченной крестьянки, сосланной из татарской деревни в глухую сибирскую тайгу и вместе с другими ссыльными выжившей в нечеловеческих условиях, конечно, должна была обнулить все достижения «великого перелома» в сознании читателей. Но роман вызвал далеко не однозначные отзывы. Его упрекают в умозрительности, предвзятости, поверхностном знании народной жизни.
Казалось бы, взявшись за экранизацию по мотивам романа с намерением создать самостоятельное телевизионное произведение, авторы проекта должны были опираться на реалии современности, смотреть шире, мыслить глубже писательницы, давшей пищу их творческому энтузиазму. Времена дремучей антисоветчины вроде бы прошли; мало кто будет отрицать сегодня огромные достижения Советской власти, её созидательность, направленную на благо народа. Именно опираясь на советский опыт, можно решить многие актуальные задачи. Жить и работать сейчас по инструкциям разрушителей СССР просто губительно для России.
Однако именно так сработан по заказу телеканала «Россия-1» одноимённый сериал. Режиссёр Е. Анашкин вместе со сценаристами А. Аносовой, Л. Леоненко, В. Павловым ударились в заказную антисоветскую истерику — безо всякой оглядки на реальный ход далёких событий, отображённых в романе. Кажется, к реальности никто и не стремился, главное было с первых же эпизодов ударить по нервам зрителей, ошеломить их дикостью всего происходящего.
...В жизни безропотной, покорной судьбе Зулейхи случается переворот: на её глазах лихие ребята в будёновках убивают мужа, пытавшегося скрыть от конфискации хлеб, потом её выгоняют из дома, где ещё лежит тело убитого и вопит, заявляя о себе, старуха-свекровь. Но продармейцы не знают жалости — это бандиты с большой дороги.
Впрочем, что это за продотряд? Откуда он взялся? Действие телефильма начинается в 1930 году. Советской власти уже 13 лет, давно сформирован аппарат управления, хлеб у кулаков изымали уполномоченные органы, а не лихие ребята в гимнастёрках и будёновках, как это показано в фильме. Налицо явное смешение времён, дремучее незнание истории, о которой авторы фильма берутся судить с кондачка, не особо вникая в происходящее. Им ясно одно: нарушено священное право частной собственности — и это самое вопиющее. Лихие ребята в гимнастёрках только по подозрению в укрывательстве зерна без суда и следствия прямо на дороге убивают крестьянина. Такое, может, и могло случиться в 1918 году, когда голод душил республику, но уж никак не в 1930-м. В это время преследованию и высылке подвергались те кулаки, которые вредили Советской власти в деревне, препятствовали организации колхозов, убивали сельских активистов. Обо всём этом режиссёр и его команда понятия не имеют.
Похоже, что Зулейха, судьбе которой, собственно, и посвящён роман, авторов телефильма не очень интересует. Вначале, пока они следуют за романом, есть как бы посыл к пониманию и развитию характера. Приглашение на эту роль Чулпан Хаматовой вроде бы обещало интересный результат. Но всё ограничилось лишь заявкой на художественный образ.
Бессловесной тенью прозябает она в зажиточном доме. Понятно, что сделало её такой, — рабское существование. Для мужа — подстилка, для свекрови — служанка. Всё это, написанное в романе, перешло в сценарий и сполна отыграно другими актёрами. Но не Хаматовой — режиссёр оставляет её в тени. Ему не выгодно акцентироваться на героине. В самом деле, судьба её ужасна. За что ей держаться в этом кулацком гнезде? Но режиссёр не даёт зрителю поразмыслить об этом вместе с актрисой. Так бледной тенью она и пройдёт через половину сериала. Тут героем будет другой человек — комендант пересыльного эшелона, а затем и лагеря Иван Игнатов.
Первые пять серий он в центре событий и по существу держит действие. Для этого пришлось посадить его вместе с любовницей Настей Котельниковой в эшелон переселенцев, поручив ему командование теми самыми людьми, у которых он отбирал хлеб. Это тоже историческая неправда, но авторы фильма отнюдь не стремятся к воссозданию действительности. Образы Игнатова и Насти синтезированы из нескольких персонажей романа — отсюда множество нестыковок и противоречий в этих характерах. Но сценаристы и режиссёр убеждены, что они идут по пути обобщений.
Эти «обобщения» служат лишь для того, чтобы показать самые отвратительные черты недочеловеков, которым «власть» вручила жизни и судьбы переселенцев. Невежество, грубость, хамство, половая распущенность — всё это демонстрируют на экране актёры Е. Морозов и Ю. Пересильд. Актёры с полной отдачей смакуют идиотские ситуации, не видя целого, не понимая, чему они служат в итоге. Но главный злодей — особист Зиновий Кузнец в исполнении Р. Мадянова. По вине этого законченного алкоголика утонули сотни людей на ветхой барже. А оставшихся вместе с комендантом Игнатовым он бросил в глухой тайге накануне зимы без припасов и тёплой одежды, утонувших вместе с баржей. Вот вам, собственно, и завязка трагической истории после длительнейшей и скучнейшей экспозиции, которой стала вся дорога в Сибирь.
Сценаристы и режиссёр явно не смогли управиться с обширным материалом, который предоставлял роман, ударились «кто в лес, кто по дрова». Место действия и впрямь — лес, а суть действия — заготовка древесины. Под окрики конвоиров, которые взбадривают себя водкой, переселенцы голыми руками валят вековые сосны.
У кинематографистов бытует такое понятие, как «фантастический реализм». Таким приёмом можно оправдать любую несуразицу и ахинею, нисколько не заботясь о том, что подлинное владение этими методами требует особого аллегорического мышления, а это большая редкость. Но режиссёр Е. Анашкин мыслит прямолинейно и плоско, хотя и тяготеет к паранормальным явлениям.
Роман Яхиной был о человеческих судьбах — здесь же этих судеб нет. Нет людей, в защиту которых написана книга. Это типажи, а не типы, если уж речь идёт об обобщениях. Среди переселенцев есть несколько лиц, которым авторы пытаются придать индивидуальные черты: сумасшедший или притворяющийся сумасшедшим доктор, ленинградский скульптор, профессор с женой. В ретроспекциях совершенно неорганично для фантасмагории сделана попытка показать, за что, собственно, пострадали эти люди. Понятно, по замыслу авторов, это фигуры положительно прекрасных людей, вошедших в противоречие с действительностью, которая якобы требует от них совсем других качеств. В гуще переселенцев они живут обособленно, закрывшись от людей (а стало быть, и от зрителей). Когда же сюжет побуждает их к активным действиям, авторы ставят их в какие-то фантасмагорические обстоятельства, которые требуют от актёра эксцентрической игры — на грани безумия.
Чуть ли не каждый эпизод, важный для развития сюжета, — это припадок сумасшествия у спецпереселенцев и «блюстителей порядка». Чего стоит одна только сцена родов Зулейхи, которой доктор под прицелом пистолета коменданта Игнатова делает прямо на земле у костра хирургическую операцию — кесарево сечение без наркоза, инструментов, антисептиков. Наложением рук что ли — как пресловутые восточноазиатские маги и чародеи? Определённо погрязнув в своих бредовых фантазиях, авторы просто-напросто попирают здравый смысл.
История спецпереселенчества, ломавшая судьбы сотен тысяч людей, — тема трагическая, наболевшая, взывающая к серьёзным глубоким оценкам. Её невозможно касаться с циничным намерением нажить на ней политический капиталец или же заявить о своих «творческих» амбициях. Гузель Яхина написала роман о судьбе своей бабушки, для которой большое человеческое горе — потеря своего дома, отрыв от своего корня — обернулось суровой и мудрой школой жизни.
Название романа заключает глубокий смысл: «Зулейха открывает глаза» — этим всё сказано. Но авторы телесериала, позаимствовав это название, абсолютно не заинтересовались судьбой женщины, её внутренним миром, её прозрением. Они лишили её человеческого окружения, живого контакта с людьми. А если для развития сюжета без такого контакта всё же нельзя обойтись, авторы всякий раз пускают в ход свою бредовую фантазию — вроде появления медведя в момент истерики, которую закатывает Зулейхе отвергнутый ею комендант Игнатов. Разрядив игнатовское ружьё в медведя, Зулейха снова становится бессловесной тенью, снова живёт в пустоте.
Из постоянного ступора её выводит время от времени призрак старухи-свекрови, отравлявшей ей жизнь. Старуха по-прежнему ненавидит невестку и сулит ей всяческие беды. Тем удивительнее их полное взаимопонимание и примирение, когда Зулейха теряет сына, покидающего посёлок. В этом примирении — демонстрация покорности злодейке-судьбе, скорбь сломленной человеческой воли.
Полный текст статьи по ссылке: https://gazeta-pravda.ru/issue/34-30966-15-18-maya-2020-goda/pod-markoy-iskusstva/
