Трагедия в Казани не первый подобный случай в последние годы, и, возможно, не последний, поскольку выводов правильных не сделали, и пока не делают.
Два года назад после стрельбы в Керчи и Благовещенске я уже писал о том, что меры, которые были приняты после тех событий, не решают истинных причин, а лишь пытаются как-то сгладить последствия.
Нельзя списать все на компьютерные игры, интернет или ТВ, как это хочется сделать многим. Дело далеко не в этом. Нельзя остановить подобные случаи очередными запретами, которые собираются принять. Они не решат причины, не остановят стрелков.
Трагедия в Казани - следствие социальной, экономической и образовательной политики государства последние десятилетия. Нужно разбираться с тем, что именно подталкивает человека к таким поступкам. Как он доходит до состояния, когда готов прийти в школу и стрелять в детей?
Одиночество и социальная отчужденность
На мой взгляд, такой человек должен чувствовать одиночество и социальную отчужденность. Причем длительное время, которое заставит его потерять всякую связь с миром и побуждает искать свою «истину» во всякого рода «Колумбайнах», религиозно-экстремистских организациях и т.д. То есть попадание под влияние и радикализация взглядов – следствие, а не причина.
Человек – существо социальное, он хочет быть нужным, реализовываться, это наша потребность. Но если такой возможности нет, если общество тебя не воспринимает и не принимает, если ты не можешь найти поддержку, плечо опоры, которое поможет, направит, то такая «потерянная душа» становится отличной целью для сомнительных идей.
Как педагог могу сказать, что многие современные дети очень одиноки. Их родители проводят все время на работе. Поскольку доходы граждан снижаются последние 8 лет, то и денег становится все меньше, а цены неумолимо растут. А сегодня без них никуда, ничего не купить, часто просто не получить быстрой медицинской помощи и т.д. При этом в обществе место человека определяется его доходом, «неудачники» просто никому не интересны.
И в таких условиях родители, чтоб обеспечить семью, вынуждены постоянно работать. А детей они хотели бы чаще видеть и больше проводить с ними времени, но получается лишь поздно вечером за ужином.
При этом отсутствие денег приводит к тому, что люди ничего не могут себе позволить. Все вокруг есть, но купить нельзя. В нашем обществе процветает культ потребления и получения удовольствий, а реальных возможностей на это нет… С работой у многих проблемы, та, которая есть – малооплачиваемая, а другая отсутствует. Обострения происходят в периоды экономического кризиса.
Но ребенок проводит время не только дома, но и в школе. Однако и тут не до него. Учитель живет в условиях постоянной переработки, переполненных классов, бюрократии, формализации образования, низкой зарплаты и эмоционального выгорания. В Омске оклад школьного психолога 7900 рублей, учителя 8400 рублей. Многие пойдут на такую зарплату?
Ввели доплаты классным руководителям и, как говорят чиновники, вернули воспитательную функцию в школу (хотя она никуда не уходила), однако понимают эту функцию как проведение тематических мероприятий (провести урок мира, урок дружбы и т.д.) То есть подход формальный, а не фактический. Условия в современной школе - результат оптимизации и образовательной политики.
И получается, что люди рядом есть, а им всем не до детей.
Общественные фильтры
Всегда подобным трагедиям предшествует достаточно длительный период со все более явственными проявлениями. Но как так получилось, что никто ничего не увидел? Как общество может себя обезопасить?
Тут есть несколько ответов на это. Их можно условно разделить на три группы.
1. Общественные ценности и установки. Последнее время все чаще слышу о расцвете жесткого конкурентного индивидуализма в нашем обществе, когда человек испытывает радость не только от своей победы, но и от поражения других. Происходит ориентация исключительно на результат, где любая цель оправдывает средства, если достигнут успех. Дети очень тонко чувствуют настроения и впитывают поощряемые модели поведения. Такие модели явно не воспитывают идеалы сочувствия и поддержки.
2. Окружение. Каждый человек с кем-то общается, у него есть семья, друзья, коллеги, одноклассники. Но что мы имеем? Дома – все работают или просто плохие отношения, в школе – оказываешься в списке «неудачников» и попадаешь под давление со стороны сверстников, а учителя не видят ситуации, поскольку заняты другим. Друзей – нет, нанять психолога – дорого, а школьные психологи либо не заинтересованы, либо очень заняты, или просто отсутствуют. Но на каждом из этих этапов, человека можно вытащить на правильный путь, если хоть кому-то будет до него дело.
Мы еще не знаем всю историю Ильназа Галявиева, но я не удивлюсь, что в ней будет все эти моменты. Хотя что-то уже видно. Например, цитата из допроса: «У меня мамы нет, я ее на вы просто называю. Она мне не мать. У меня нет родителей. Я вас всех ненавижу. У меня нет матери, я от всех отказался. Женщина, которая меня родила, это не мать. Нет ни мамы, ни папы, я их так никогда не называл».
3. Меры безопасности. Это последний рубеж общественной безопасности, когда в первых двух пунктах провал. Сюда входит и охрана школ, и контроль за выдачей лицензии на оружие и т.д. И тут начинается самое интересное.
Уже после трагедии, оказалось, что в казанской школе с 2011 года не было ни одного контракта на охрану, как и во многих других казанских школах (как и в омских, томских, новосибирских и т.д.) Деньги собирают с родителей и, скорее всего, заключают обычные договора с охраной на непонятных условиях. Если вообще заключают. Это значит, что денег в бюджете на обеспечение безопасности казанских школ не предусмотрено.
Причем предложения выделить деньги из федерального бюджета на появление в школах «тревожных кнопок» и на другие охранные мероприятия были неоднократно отклонены в Государственной думе.
Государство не готово обеспечить безопасность школ, охранные меры в большинстве случаев - фикция, хотите нормальную меры - платите. Все за счёт родителей.
Дальше больше, оказалось, что у Ильназа Галявиева минингиома (опухоль оболочек мозга), которая, по одной из версий Следственного Комитета, могла сказаться на его агрессивном поведении. Уже после трагедии на допросе молодой человек называл себя «богом» и сообщил, что всех ненавидит. Но где его лечащий врач? Почему за ним не следили при выявлении этого заболевания? Или оказывается, что врачи сегодня поставлены в условия, когда они оказывают услуги, а не лечат, а, значит, и навязать услугу не могут.
И возникает закономерный вопрос: как 19 летний парень с такой болезнью мог получить лицензию на оружие? Психиатр «не доглядел», Галявиев обманул комиссию или заплатил за нужные справки. А сколько, таких как он, получает лицензию на оружие каждый день? И проблема тут шире и не только в оружии. Сколько водителей на дорогах, которым нельзя за руль? Сколько помещений, которые «проходят» проверки на пожарную безопасность? И т.д.
И самое страшное, что два года назад, после трагедии в Благовещенске выяснилось все то же самое. Парень, который стрелял в благовещенском колледже, получил лицензию на хранение оружия. А оружие, которое он использовал, было проверено сотрудником отдела лицензионно-разрешительной работы Росгвардии по Амурской области.
Делаются ли правильные выводы после трагедий? Вопрос можно оставить без комментариев…
В итоге
Такие люди – порождение общества, они не появляются просто так, потому что кто-то переиграл в игру или посмотрел какой-то фильм, они результат общественных отношений. Парень должен понести заслуженное наказание, но это не станет гарантией недопущения подобных случаев. Если мы не начнем работать с причинами трагедии, то они будут повторяться, а очень хочется их избежать.
Соболезную родным и близким жертв стрельбы в гимназии №175 в Казани. Желаю скорейшего выздоровления всем пострадавшим.
Степан Кошкарев, педагог, г. Омск.
