Зинаида Виссарионовна Ермольева – легендарный микробиолог, которая создала советский пенициллин (крустозин), победила холеру в осажденном фашистами Сталинграде. Сталин называл ее «сестренкой», но оба ее мужа, известных ученых, были репрессированы. Одного удалось спасти, другой был расстрелян через полгода после ареста в Коммунарке...
Чтобы не умирали Чайковские
Парадокс: имя Ермольевой сегодня что-то говорит разве только ученым-микробиологам, зато героиню не раз экранизированного романа-трилогии «Открытая книга» Вениамина Каверина Татьяну Власенкову, прототипом которой стала Зинаида Виссарионовна, знают, пожалуй, все.
Донская казачка Ермольева родилась в семье войскового казачьего старшины на рубеже 19 и 20 веков. В школе полюбила музыку Чайковского и зачитывалась его биографией. Чайковский, как и его мать, умер от холеры, и его гроб залили известью. Этот факт так поразил девушку, что она твердо решила: буду врачом. И не просто врачом, а микробиологом.
Она закончила Донской университет (ныне Ростовский) в 1921-м и уже работала под руководством известного профессора Владимира Барыкина, когда в 1922-м в Ростове-на-Дону вспыхнула эпидемия холеры.
Тогда ученые уже знали, что существует классический холерный вибрион, но лишь догадывались, что есть у него и варианты, так называемые холероподобные. Ермольева провела большую серию опытов, пытаясь найти этому подтверждение. Нужен был последний шаг – опыт на человеке. И она заражает себя...
Позже в протокольной записи пишет: «Опыт, который едва не кончился трагически, доказал, что некоторые холероподобные вибрионы, находясь в кишечнике человека, могут превратиться в истинные холерные вибрионы, вызывающие заболевание». Это было ее первое научное открытие.
«Пожиратели» микробов
Талантливую студентку Барыкин взял в Москву, и в 1925-м Ермольева уже возглавила отдел биохимии микробов в Биохимическом институте им. А. Н. Баха. Ей было всего 27 лет.
Через три года ее научные статьи уже печатаются в престижных журналах мира, а она едет в командировку во Францию, в Институт им. Пастера, и в Германию, в Институт им. Коха, где работали ведущие мировые ученые.
В 1939-м ее направили в Среднюю Азию: в Афганистане бушевали холера, брюшной тиф, дифтерия... Все это легко могло перекинуться на территорию СССР. Там Ермольева изобрела холерный бактериофаг – препарат, эффективность которого оказалась так высока, что ей было присвоено звание профессора. Дело в том, что она «соединила» в препарате 19 видов «пожирателей» микробов, и поэтому бактериофаг мог успешно бороться не только с холерой, но и с брюшным тифом.
В Афганистане советского врача называли «ханум», и так Зинаиду Виссарионовну стали нередко называть и сослуживцы.
«Зачем им наши холерные трупы?»
Но главное испытание холерный бактериофаг прошел в годы войны.
В 1942-м, когда фашисты стали наступать на Сталинград, там сложилась тяжелая обстановка. Эвакуировать успели далеко не всех мирных жителей, а в рядах наступающих немцев вспыхнула холера. Возникла угроза, что эта зараза перекинется и на советские войска и горожан.
– Ермольева полетела туда, – рассказывает кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра по изучению войн и геополитики Института всеобщей истории РАН Дмитрий Суржик. – А эшелон, который вез запасы холерного бактериофага, разбомбили. Что делать? Ермольева стала готовить его в импровизированной подземной лаборатории.
Она требовала от разведчиков доставлять с вражеской территории трупы умерших от холеры фашистов. Это приводило в полнейшее недоумение немецкое командование. А советские врачи выделяли из этих трупов характерные вибрионы холеры и выращивали специфические к ним бактериофаги...
Вскоре производство «живой воды», как называли в Сталинграде препарат, удалось выпускать в таком количестве, что ежедневно его принимали 50 тыс. человек. Такого в истории еще не бывало. Эпидемия была остановлена.
Есть такая версия
Когда в 1942-м в Сталинграде Ермольева сражалась за то, чтобы не допустить холеру в город, ей якобы звонил Сталин и спрашивал: «Сестренка, может быть, отложить наступление?» «Мы свое дело выполним до конца», – отвечала «сестренка».
Тернистый путь крустозина
Есть такая статистика: 80% жизней раненых были спасены благодаря крустозину, советскому пенициллину. И создала его Зинаида Ермольева.
Впервые пенициллин был выделен британцем Александром Флеммингом в 1928-м, благодаря случайному открытию. В 1929-м он опубликовал его, что и считается датой открытия антибиотика. Но особого энтузиазма в научном мире статья не вызвала, так как способов его химического выделения и производства не было. Над этим работали в Англии – бактериолог Говард Флори и биохимики Эрнст Чейни и Норман Хитли. В 1941-м из-за войны они перенесли работу из Британии в США. Но к июню 1942-го всего американского запаса пенициллина хватало на лечение лишь 10 больных.
Параллельно в СССР такой же работой занимались микробиологи Зинаида Ермольева и Татьяна Балезина. И в том же 1942-м Ермольевой удалось синтезировать антибиотик. Можно было бы уже даже наладить его производство, но чиновники Наркомздрава не торопились...
– Заметку в «Британском журнале экспериментальной патологии» об аналогичном прорыве Флеминга, Флори и Чейна Ермольева восприняла как личную трагедию: «Опоздала!», – рассказывает Ольга Волкова, творческий руководитель НТК «Биотекст», глубоко изучавшая историю создания крустозина. – Но самым неприятным было то, что советские чиновники решили вдруг закупать именно западный пенициллин. Словно не было 10-летних усилий лаборатории Ермольевой и не был уже получен собственный эффективный препарат...
Но она не сдается. Ей удалось добиться отсрочки закупки и согласия создать хотя бы небольшое производство крустозина. Правда, чиновники установили весьма короткий срок для выдачи клиницистам уже проверенного препарата – всего 4 месяца. Стайка стервятников из медицинских верхов с нетерпением ждала провала. А препарат так был необходим раненым...
– Не дождались, – продолжает Волкова. – Отовсюду, где использовали препарат, приходили только восторженные отзывы. И все-таки работу лаборатории Ермольевой отклонили: мол, она «не получила достаточного практического подтверждения».
Тогда Ермольева сама отправляется на фронт: крустозин пройдет «проверку боем». Препарат блестяще справился с испытанием, спасая жизни десятков тысяч бойцов. В 1944-м в стране было наконец налажено его промышленное производство.
Дуэль
В том же 1944-м в СССР приехал один из «отцов» западного пенициллина профессор Говард Флори. В рамках его визита состоялась торжественная передача английского препарата советским ученым. Сам же профессор был изумлен, что в СССР уже есть аналогичный антибиотик. Еще больше его удивил масштаб его производства.
– Наркомздравовские чиновники радостно потирали руки: почему бы не устроить «дуэль» между учеными? Тут-то и обнаружится, что Ермольева проиграла... – рассказывает Волкова. – Не тут-то было. Как следует из протокола «дуэли»: «...Клинический эффект был получен при лечении раненых как английским, так и русским препаратом, однако следует признать... что дозы пенициллина-крустозина ВИЭМ были, при равной клинической эффективности, значительно – до 10 раз – ниже оксфордского препарата...» Это был настоящий триумф.
Флори называл Ермольеву «госпожа Пенициллин». Но ее коллеги рассказали ему, что в лаборатории Зинаиду Виссарионовну зовут «ханум», и тогда он стал называть ее «Пенициллин-ханум». А она пописала совместную с Флори фотографию так: «Пенициллин-ханум и сэр Флори – огромный мужчина».
В 1945-м Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытие пенициллина и его целебного воздействия при различных инфекционных болезнях» присудили все же Флемингу, Флори и Чейну, а не Ермольевой.
Сталинскую премию за изобретение крустозина отдала на строительство самолета. Истребитель успешно воевал, нося на борту ее имя.
«Собеседник» №13-2020.
