Поселок Карьер на окраине Омска – это два мира, два образа жизни. С одной стороны – двухэтажные коттеджи, с другой – избушки «на курьих ножках», слепленные из чего придется.
Тех самых избушек – тридцать, в каждой из которых есть дети. К жилью, построенному в основном руками самих жильцов, добраться непросто. Ну и обратно, так же.
– Весной и осенью – грязь, по дороге только в резиновых сапогах можно пройти, – говорит квартальная Анисья Гомонова. – Потом по обочине вверх, до остановки. Каждый день взрослые идут на работу, ребятишки в школу. Ни тротуара, ни фонаря. Уж сколько мы писали в мэрию, просили, а все без толку. Перехода и того нет, в ГИБДД обращались, говорят, по каким-то нормам не полагается. А чтоб дети через трассу перебегали, видимо, полагается.
Анисья с сыном (на снимке) живут в бараке, затерявшемся среди личных строений: возвели его еще в 1959 году как временное жилье для работников близлежащего совхоза «Армейский». Когда в начале 80-х она устроилась дояркой, работникам совхоза обещали вскорости переезд в новые квартиры. Но страны не стало… И рухнули все обещания. Если приходится вызывать «скорую помощь», Анисья называет адрес соседнего дома. Барак №9 в 1-м Лесном переулке таинственным образом исчез с городской карты, хотя шесть семей, в нем живущих, успели даже приватизировать квартиры. Его давно перекосило от сырости и холода: опилки, наполняющие каркас, сгнили, сквозь рамы дует, а вставлять новые опасно – может рухнуть все здание. Пол ледяной: дом стоит прямо на земле, без фундамента.
– Все время пытаюсь утеплиться: пристроила сени, затянула окна пленкой из слюды, провела водяное отопление от печки, – рассказывает Анисья Сергеевна. – Калориферы работают круглые сутки, но выше +12 градусов температура в квартире не поднимается. Пятнадцатилетнему сыну купила матрац с электрическим обогревом. Включаю перед сном, иначе постель за день сильно выстывает. Днем он надевает махровый халат поверх штанов и свитера. На ноги – теплые чуни, нечто среднее между валенками и носками. Ему нельзя носить мягкое – нужна специальная обувь, чтобы держала пятки. Но что делать? Не замерзать же.
У Саши остеомиелит и прочие хвори. А «удобства» на улице, зимой на костылях не доскачешь. Впрочем, лишь в одной квартире барака, говорит Анисья, где глава семьи работает дальнобойщиком, обустроен санузел. Половина хозяев квартир и воду сами провели в дом, но стоило это более 60 тысяч, собрать такие деньги удалось не всем. Хотя квартирами назвать эти каморки трудно: планировка чуть разная, но те же 32 квадратных метра, что и у Гомоновых, к которым каждый пристраивает что может. У Гомоновых – низкие сени, в которые нужно входить, согнувшись, кухня и одна комната, перегороженная на две половины.
– С помывкой, конечно, проблема, – говорит она. – Принести воды из колодца, нагреть на газе мне не трудно, но холод при Сашиной болезни опасен. Раз в неделю топим баню во дворе – построили, еще когда был жив мой отец. Но тоже сложно – перевязку там не сделаешь, заворачиваю его в одеяло, тащу в дом, но парень-то растет, а я старею, тяжело уже полцентнера на себе таскать. Коляски никакие нам не полагаются, да и не пройдет коляска-то по нашим закоулкам.
К квартире Гомоновых прилагается небольшой участок земли, на котором помещается баня и пара грядок. Халупа эта – все, что Анисья Сергеевна заработала за жизнь, хотя работы никогда не боялась: была и дояркой, и сторожем, и поваром, и уборщицей. Отпуска вообще не брала: детей трое – не до отдыха. Старшие дочери уже вышли замуж, тоже живут небогато, но хоть в тепле. «А что сыну оставлю?», – все время точит ее мысль. Пять лет назад начала писать во все инстанции с просьбами о помощи. Тогда и выяснилось, что в Омском центре технической инвентаризации и землеустройства дом №9 в 1-м Лесном переулке (как объект недвижимости) на учете не стоит, поэтому признать его аварийным невозможно. Но при этом в министерстве социальной защиты Омской области утверждают, что жилье у Гомоновых есть – целых 32 квадратных метра на двоих, включая кухню, и значит, на социальное они права не имеют. Тем более, что к малоимущим не относятся: две их пенсии – это 25 тысяч рублей, что больше суммы прожиточного минимума для ребенка и пенсионера.
– Многие хуже живут, – считает Анисья Гомонова. – Я подрабатываю. На постоянную работу, конечно, не берут: пугают и мои годы, и наши частые больничные. Но то базу отдыха позовут мыть, то овощи в хранилище перебрать. Когда 500 рублей за неделю получу, а когда и тысячу. Так что с пенсии покупаю на оптовке шесть килограммов макарон, по пять кило сахара и муки, столько же литров подсолнечного масла. Мясо берем редко, компенсируем овощами. Фрукты даже покупаю. Много уходит на электричество – до 2500 рублей в месяц. Газ тоже недешевый, тратится много – и воду постоянно греем, и пеку много. За дрова и уголь на зиму отдаем как раз две наших пенсии. Отдельная статья расхода – памперсы. В социальной защите выдают по норме три в сутки, но нам приходится докупать 3-4 пачки – это еще 2400 рублей. Каждый день делаю сыну перевязки: на бинты в месяц нужна тысяча, да на мази столько же.
Саша на домашнем обучении – из Карьера, повторю, выбраться непросто. Благо, школа семь лет назад выделила Саше компьютер. Нынче он заканчивает девятый класс, и технику обещали оставить. Старенькая, конечно, но Гомоновы ее берегут. Колледж Саша уже выбрал: будет поступать на мультипликатора. Обучение, опять же благо, большей частью дистанционное и, что важно, бюджетное. Платное, по 20 тысяч рублей за семестр, им не потянуть. Конечно, Саше хочется иметь и графический планшет – он бы помог в получении профессии, но это уже потом: сначала лечение. Лечит Сашу, к счастью, государство бесплатно. Вместе с мамой он лежал даже в Московском медико-хирургическом центре имени Пирогова, в Курганском центре Илизарова. Правда, средства на поездку помогал собирать Омский благотворительный детский фонд «Радуга». В санатории по линии соцзащиты тоже были – в Анапе, в Евпатории, в Ялте. Вот только в море ни разу не купались – отправляли их то весной, то зимой.
– С новой пенсии пояса затянем, будем откладывать на летнюю поездку, – надеется Анисья Сергеевна. – Тысяч 60 на две недели набрать надо, если на поезде поехать да комнатку снять. Очень я на морскую воду надеюсь. Экономить на мне придется, но не привыкать. Мне много не надо… Боюсь только, что все наши усилия бессмысленны, пока мы в таком бараке живем. Недавно и президенту в который раз написала. Попросила, чтоб не скидывал мои письма обратно в Омск, подчиненным, пусть уж лучше не отвечает… Я, в отличие от Саши, в холоде, кажется, только «консервируюсь» – незнакомые не верят, что мне под 60. Секрет, думают, знаю какой. А он простой: жить мне надо долго, больше сыну надеяться не на кого.
Наталья Яковлева.
«Красный путь», №3
Фото автора.
