Как Украина сопротивляется исторической памяти о фашистской оккупации
Каждый год в сентябре в Киеве отмечают дни памяти жертв Бабьего Яра. В этом глубоком урочище в 1941 году начались массовые расстрелы гражданского населения. Уничтожали евреев, цыган, военнопленных и подпольщиков. В первый месяц осени евреи со всего мира съезжаются в Киев, чтобы вместе с киевлянами пройти маршем памяти по «дороге смерти».
В 2010 году, после прихода к власти Виктора Януковича, противоречия, ранее раздиравшие страну, не исчезли, а усугубились, приведя в конце концов к перевороту 2014 года. Во время моей работы экскурсоводом конфликты на экскурсионных маршрутах продолжались с неослабевающей силой. Хочу рассказать, как оценивали на Украине период фашистской оккупации Киева, длившийся 778 дней.
Назойливая исключительность
В сентябре 2010 года еврейская община Киева заказала в нашем турбюро экскурсию с посещением Бабьего Яра. Это были 45 киевлян со взрослыми детьми и родственниками, приехавшими к ним из разных мест в эти дни памяти. Сначала я показала людям примерные очертания рва, где происходили расстрелы. В то время Бабий Яр был глубиной 50 метров и длиной два с половиной километра. А потом мы медленно подошли к мемориалу. Памятник был высечен из бронзы и открыт в 1976 году.
Туристы очень внимательно слушали мой рассказ о том, как в 1941-м зондеркоманда захватила девять главных раввинов и приказала сделать воззвание. Оно гласило, что все евреи города Киева будут отправлены в безопасное место. За невыполнение приказа — расстрел.
Неожиданно прозвучала претензия в скандально-истерическом тоне: «А почему здесь на плите написано «советским гражданам и военнопленным?» Всему миру известно, что в Бабьем Яру расстреливали евреев!» Женщина была со взрослой дочерью, очень нервничала, и надо было попытаться её успокоить. «Да, вы правы, — миролюбиво ответила я. — Двадцать восьмого сентября по всему городу уже были расклеены объявления «Все жиды города Киева должны явиться на улицу Мельникова. Взять с собой документы, деньги, тёплую одежду и ценные вещи».
В группе в этот момент раздался голос ещё одной женщины. Она была недовольна тем, что на мемориальной плите этого не написано. Я решила больше не отвлекаться на единичные возгласы. Потом обратила внимание группы на тот факт, что по этническому признаку расстреливали не только евреев, но и цыган. Было полностью уничтожено пять цыганских таборов. А в самые первые дни оккупации, ещё до массовых расстрелов евреев, здесь убили 700 пациентов психиатрической больницы имени Павлова, расположенной неподалёку.
Вдруг раздался мужской выкрик о том, что не надо им слушать про психушки и цыган, потому что их везде уничтожали, а в Киеве только евреев. Я уже поняла, что спорить бесполезно. Вся группа была чётко ориентирована на такую категоричность. У подножия памятника я показала три плиты. Надпись на них была сделана на трёх языках — русском, идише и украинском и гласила то, что я уже сказала: «Здесь было расстреляно больше 100 тысяч советских граждан и военнопленных». Завидев текст на идише, в группе все немного успокоились и начали обходить памятник вокруг.
Круговая аллея давала возможность остановиться и рассмотреть все детали многофигурной композиции. Мемориал по замыслу авторов создавался на основе углубления в земле. Это был образ страшного оврага. Я рассказала о том, что фашисты взрывали края рва, чтобы земля сама покрывала тела расстрелянных. И поэтому образ вздыбленной земли, уносящей тела погибших, и составляет основу монумента.
Зрительно локализовав ту часть памятника, которая была видна с этого ракурса, я выделила две бронзовые скульптуры. Это образы военнопленного и подпольщика. Но неугомонные мужчины в группе решили и дальше меня поддразнивать. Они насмешливо спросили, откуда я знаю, кто эти мужские фигуры. Я объяснила, что описание памятника сделал сам автор, народный художник, скульптор М.Г. Лысенко. На самом верху земляной глыбы — фигура женщины. На коленях, со связанными руками, она вскармливает младенца. Это символ Родины и веры в будущую жизнь.
Несколько человек в группе всё же продолжали демонстрировать исключительную осведомлённость. Они сообщили окружающим, что сразу после войны был другой проект, но его не утвердили, поэтому жертвам Холокоста тут ничего нет. Группа опять заволновалась, и я решила показать им ещё одно памятное место, открытое в 1991 году. Мы прошли по Аллее скорби и подошли к меноре. Это был памятник расстрелянным евреям.
Когда все уже возвращались в экскурсионный автобус, несколько человек, которые ранее просвещали всех остальных, очень хвалили бывшего президента Виктора Ющенко. При нём был открыт всемирный форум памяти Холокоста. Я понимала, что эти люди явно принадлежали к сторонникам «оранжевого» майдана. Их кандидат Юлия Тимошенко проиграла выборы в 2010 году. Поэтому свою злобу они старались показать в любом коллективе при каждом удобном случае. Их цель — очернить всё, особенно если это касалось советского наследия.
Поэтому я решила завершить экскурсию объявлением, которое должно было всех примирить. Я рассказала, как в следующем, 2011 году будут вспоминать 70-летие трагедии Бабьего Яра. Премьер-министр Николай Азаров создал группу подготовки к этой дате. А также был утверждён выпуск юбилейной марки с изображением меноры. Но недовольные меня не отпустили. Решили поиздеваться снова, так как для них я была единственной мишенью. Раздались выкрики: «Мы посоветуем вашему руководству поменять подходы к этим событиям! Сейчас третье тысячелетие, и вы должны сказать правду! В советское время не выделяли еврейскую трагедию осознанно!»
Тут нужно сказать, что проигравшие в тот год «оранжевые» ранее так всех достали своей поддержкой бандеровцев и бездумной ориентацией на Запад, что мало кто упускал возможность вернуть им должок. Я решительно встала и громко заявила в микрофон: «Да, осознанно, чтобы не обижать некоторых украинцев, особенно из западных регионов. Двадцать девять человек спаслись в Бабьем Яру, выползли по трупам. Они и сотни других киевлян рассказали бы настоящую правду о том, кто собирал сведения о еврейских семьях в каждом дворе, кто выселял их из квартир, захватывал имущество. Украинцы были старостами и конвоирами. Они вели людей на расстрел. Вы знаете, что это правда, потому что это рассказывали ваши выжившие соплеменники. Пусть и ваши дети её знают! Тут были расстреляны двадцать пять тысяч военнопленных, тысячи партизан и подпольщиков. Среди них и еврейская подпольщица Таня Маркус. Я сделала всё возможное, чтобы никто не был забыт и ничто не было забыто. Ведь так называется наша экскурсия!» Большая часть группы вдруг зааплодировала. На следующий день в наше экскурсионное бюро пришла благодарность от еврейской общины Киева.
Из коллаборантов в герои
В 2011 году на 70-летие трагедии Бабьего Яра была заказана экскурсия украинским фондом «Возрождение». С 1990-х годов эта грантовая организация открыто финансировалась Джорджем Соросом. Осваивая десятки миллионов долларов ежегодно, фонд работал по программе «Открытое общество».
Проводить экскурсию потребовали только на украинском языке, так как принимали гостей из украинской диаспоры. Автобус вмещал 45 мест, и было необходимо добавить ещё 23 человека «с улицы», согласных слушать экскурсию на украинском языке. Люди из русскоязычных городов не очень хотели присоединяться, но нужное количество туристов в конце концов набрали, так как многие из них вскоре уезжали и не хотели терять время, а понимать украинский для них легче, чем говорить на нём.
Наш директор рассадил эту сборную группу туристов на одной стороне автобуса, чтобы всем было удобнее. Мы заехали в отель, где жили привезённые фондом «Возрождение». Их сразу отличал западно-украинский выговор, даже во время приветствия. К каждому гостю фонда был приставлен личный сопровождающий. Это были двенадцать угодливых и суетливых работников фонда, все местные, украинцы.
В Бабьем Яру я сразу сконцентрировала внимание всех на том месте, где в 1941 году фашисты устроили пропускной пункт. Людей сначала заставили полностью раздеться, а потом гнали в проходы, которые вели на самый край рва. На противоположном конце оврага строчили пулемёты. Дубинками загоняли еврейские семьи в эти проходы вспомогательные отряды полицейских. Эти отряды были сформированы как из местного населения, так и из специальных подразделений, сотрудничавших с нацистами. Во многие подразделения в городской управе и в отдельных районах входили представители Организации украинских националистов (ОУН).
До этого момента вся группа туристов внимательно слушала рассказ и рассматривала памятник. Диаспора даже несколько раз одобрительно кивала и приговаривала «То е так!». Но когда я продолжила рассказ о том, что в специальных палатках отбирали золотые украшения и снимали золотые зубные коронки, раздался грубый окрик. Молодой человек из тех, кто сопровождал диаспору, отделился от общей группы и подошёл ко мне со словами: «Откуда у вас сведения, что в этом участвовали украинские националисты?» Я уже успела сориентироваться и продолжила рассказ о том, что это никто и нигде не оспаривал. Все сведения основаны на показаниях тысяч киевлян, очевидцев и самих участников трагедии. Кроме того, свидетельские показания шофёра вермахта Хефера давали полное представление о том, кто выполнял эти работы. Сначала вещи сортировали, наполняли ими грузовики, складывали даже детские горшочки, сохраняя «орднунг» — немецкий порядок. Колонны тех, кого только гнали в Бабий Яр, встречали грузовики, наполненные вещами уже погибших.
«Вы видите? — вмешалась девушка из группы сопровождения. — Сами украинцы никого не расстреливали!» Я уточнила, что здесь, в Бабьем Яру, фашисты не доверяли вспомогательным отрядам немецкое оружие. Когда очередная партия расстрелянных падала на трупы внизу, они добивали жертв из своего личного оружия. Туристы были потеряны и явно сопереживали. В этот момент я выделила из композиции памятника фигуру девушки. Это был самый динамический акцент авторского замысла. Выстрел застал её в момент последней попытки оторваться от поглощавшей всех глыбы земли.
В группе диаспоры было три женщины. Одна из них спросила, почему на памятнике все фигуры изображены в лохмотьях, ведь всех полностью раздевали? Я уточнила, что мой рассказ относился только к началу массовых расстрелов в 1941 году. Фашистов интересовали лишь ценные и полезные вещи. А люди тогда брали с собой всё самое лучшее.
Всё время оккупации Киева рядом с Бабьим Яром находился Сырецкий концлагерь. Сырец — так называлась местность, которая просматривалась нами сразу за линией, где заканчивался овраг. Памятник перед нами собрал образы всех жертв фашистов. Здесь расстреляли военнопленных — узников концлагерей и сто моряков Днепровской флотилии. Сюда привозили в автомобилях, которые назывались «газовые душегубки», тела подпольщиков. «И что, никто не спасся тогда?» — сердобольно спросил канадец из диаспоры. Для себя я отметила, как приобщение к трагедии, известной во всём мире, объединяет чувства самых разных людей и гасит конфликты, которые в других местах были бы неизбежны.
«Спаслись!» — ответила я. Нацисты собирались строить здесь экспериментальный мыловаренный завод. Но началось наступление советских войск, и необходимо было скрыть следы преступлений в Бабьем Яру. Фашисты заставили заключённых вырывать останки погибших и складывать их в печи, которые тут же и сооружались. Когда начали сжигать останки расстрелянных, над городом стоял жуткий смог. Из Германии были привезены машины для перемалывания костей. Пепел летел во все прилегающие районы.
В 1943 году в концлагере произошло восстание смертников. Голодные и измученные этими страшными работами пленные понимали, что их тоже ждёт расстрел. Они ликвидировали охрану и попытались прорваться. Спаслись восемнадцать человек. Они и стали свидетелями на будущих судебных процессах.
«Покажите нам, наконец, памятник расстрелянным патриотам ОУН. Они боролись за свободную Украину! И хоть что-то о них расскажите!» Это подал голос мужчина из группы сопровождения диаспоры. Я была готова к этому вопросу, учитывая состав экскурсантов. Но для людей из сборной группы это стало открытием.
По разным оценкам, во время оккупации в Киеве было расстреляно более трёхсот участников этой организации. Сначала они очень активно сотрудничали с немцами в надежде, что те поддержат создание на этой территории нового украинского национального государства. Организации ОУН готовились его возглавить. И когда фашисты почувствовали угрозу своему режиму, то стали вылавливать и уничтожать членов ячеек и лидеров.
«Нет! Вы брешете! Они на немцев не работали! Они выступали за самостийну Украину!» — не выдержал самый пожилой мужчина, приехавший из США. Воцарилась гробовая тишина. Все чего-то ждали от меня. И я привела пример коменданта киевской полиции Андрея Орлика. В конце войны он служил в дивизии СС «Галичина» в звании сотника. Потом попал в плен к союзникам, был вывезен в Великобританию, где судим так и не был. Он дожил до 90 лет в приюте. Перечень имён можно продолжить, но мы этого делать не будем.
В феврале 1942 года в Киеве начались расстрелы членов ОУН и сотрудников газеты «Украинское слово». Тогда же оказалась в гестапо поэтесса и известная националистическая активистка Елена Телига. И хотя у историков нет единой версии её гибели, в 1992 году, в память о пятидесятилетии её смерти, был установлен крест. Считается, что это монумент в честь всех расстрелянных «оуновцев».
Я объявила, что желающие подойти к кресту могут следовать со мной, а остальные — остаться и фотографировать главный мемориал. В группе сопровождающих зашептались и засуетились. Потом достали букет цветов, перевязанных лентой, и возложили к подножию основного памятника. Дальше со мной двинулись только представители диаспоры с сопровождающими и двое мужчин из основной группы. Ранее я заметила, что они постоянно поддакивали «грантоедам» из фонда. Представители диаспоры возложили венок с надписью «Украинским патриотам от соотечественников».
Когда экскурсия уже заканчивалась, туристы обменивались впечатлениями. И вот представители диаспоры услышали, что туристы в другой части группы общались между собой на русском языке. Гости из Канады и США, абсолютно не смущаясь, начали приставать к гражданам Украины с вопросами. Они были очень въедливыми и продолжали упрекать туристов из сборной группы за «москальску мову». Никакие аргументы о поколениях, говоривших по-русски, их не убеждали. Аналогии с франкоязычным Квебеком в Канаде и количеством испаноязычных в США были бесполезны. Они вежливо попрощались, но остались при своём мнении.
Оставшаяся часть туристов возмущалась отсутствием в стране контроля за всякими фондами. В большинстве СМИ, в том числе региональных, щебетали «птенцы» Сороса и подобные им молодые дарования. В нашем же экскурсионном автобусе за них вступились те двое мужчин из сборной группы, которые вместе с диаспорой возлагали венок к памятнику националистам и поддакивали им. Говорили они с лёгким грузинским акцентом и убеждали всех, что в их городе все уже начинают общаться на украинском языке. Люди поинтересовались, откуда они приехали. Когда прозвучал ответ: «Из Одессы», все дружно рассмеялись. Тогда не все знали, что грузинский идеологический десант был заброшен в страну ещё при Викторе Ющенко. И я не могла предположить, что после «евромайдана» 2014 года Михаил Саакашвили не только получит украинское гражданство, но и будет назначен главой областной администрации в Одессе.
Незавершённый «матч смерти»
На одном из самых известных киевских стадионов «Старт» находится памятник футболистам. История и название игры «Матч смерти» связаны со временем оккупации Киева. В 2011 году это место, как и Бабий Яр, стало самым посещаемым в городе. Оно вызвало огромный интерес и постоянные споры. На одной из экскурсий я со сборной группой вошла на территорию стадиона, где и состоялся легендарный матч.
В 1941 году не все игроки киевского «Динамо» успели эвакуироваться. С этого начался мой рассказ. Многие футболисты стали рабочими хлебозавода, а часть спортсменов узниками Сырецкого концлагеря. Киевляне, которые работали в городской управе, их знали и помогли собрать команду. В неё входили футболисты «Динамо» и «Локомотива». Спортсменов готовили к встрече с немецкой и венгерской командами, предвкушая победоносное для фашистов зрелище. Но динамовцы разгромили их во всех встречах.
Дальше мне не удалось продолжить свою речь. Послышались громкие реплики со всех сторон. Суть их заключалась в том, что немцы с динамовцами тренировались вместе, выдали им новую форму и не обижали. Кто-то добавил, что и питались футболисты лучше рабочих. Все эти тезисы слово в слово звучали на телевизионном шоу прозападного пропагандиста Савика Шустера, посвятившего несколько программ «матчу смерти». При всех президентах Украины он оставался единственным и непререкаемым авторитетом в области общественного мнения, истиной в последней инстанции.
Сверхактуальность придавало присутствие на его шоу съёмочной группы из России. Режиссёр Андрей Малюков начал в Киеве съёмку художественного фильма «Матч». Шустер спустил на российских кинематографистов цепных псов «оранжевого» режима. Возглавлял травлю институт национальной памяти. В целях «декоммунизации» они развенчивали прославленные имена.
В матче девятого августа 1942 года динамовцы встретились с фашистской командой «Флакельф». Это была сборная противовоздушной обороны рейха. Известные игроки Трусевич, Клименко, Балагин и другие закончили основное время матча со счётом 3:3. До наших дней дошла легенда о том, что в перерыве между вторым и третьим таймом немецкий полковник в жёсткой форме предупредил их о последствиях в случае победы. В дополнительное время немцы потерпели поражение со счётом 5:3. Есть множество свидетелей, что эта победа сыграла огромную роль в поднятии морального духа. Народу в Киеве на этом матче было предостаточно.
«Так не врите на своих экскурсиях, что их сразу за это расстреляли!» — вдруг заверещала одна из туристок. Они насмотрелись дискуссий на ток-шоу и были во всеоружии. Я очень строго ответила, что мне врать незачем. Страшные подробности рассказал самый молодой участник матча Макар Гончаренко. В начале 1980-х годов он встречался с нами, экскурсоводами Киева, и открыл множество деталей. После матча через несколько дней футболисты были обвинены в диверсии на хлебозаводе. В муку якобы было подсыпано битое стекло. Все были арестованы и брошены в концлагерь. По обвинению в саботаже по жребию были расстреляны четверо.
Клуб «Динамо» раньше относился к милицейской системе. Предатели, стоявшие на службе у немцев, донесли, что все динамовцы сотрудничали с НКВД и были оставлены здесь с разведывательными целями. Футболист Николай Коротких был до войны сотрудником этого ведомства. Фашисты издевались над ним до самой смерти, которая наступила во время пытки.
«Третий тайм» — так образно называли этот подвиг. Спортсмены-герои были награждены посмертно. В оккупированном Киеве показали, что фашистов не только можно бить, но и надо бить. Это и вызвало на моей экскурсии в 2011 году бешеные припадки несогласных здесь, на стадионе «Старт». Даже сохранившиеся трибуны приближали людей к реальному ощущению того времени.
Западная пропаганда проигрывала. Тогда, в 2011 году, это была её безоговорочная капитуляция. Ни всесильный пропагандист Шустер, ни грантовые фонды, ни вся националистическая рать не смогли победить память людей. А на экскурсии на этом стадионе все только любовались бронзовой фигурой античного атлета, который давил ногами стервятника. В глазу птицы фашистская свастика. Этот памятник участникам «матча смерти» был установлен в 1981 году.
Ещё в 2010 году, после поражения «оранжевых», у власти Януковича были все основания изменить всю гуманитарную политику. Но в отличие от экономических успехов эта сфера при президенте Викторе Януковиче оставалась в жалком состоянии. Поэтому и наступил 2014 год.
После «евромайдана» фильм «Матч» был запрещён к показу на Украине. Председатель агентства по вопросам кино Ильенко назвал его «образцом современной российской пропаганды». Этот человек — один из представителей клана оголтелых националистов Ильенко, в клан входят депутаты, кинематографисты, чиновники. Они родственники знаменитых кинооператоров Юрия Ильенко («Тени забытых предков») и Вадима Ильенко («За двумя зайцами»).
Прошло 14 лет. Брезгливые отзывы о погибших цыганах в Бабьем Яру, о которых я упоминала в начале статьи, вылились в то, что в июне 2018 года радикалы с топорами разгромили цыганский лагерь в Киеве. А в самом центре города, на стадионе «Динамо», и сейчас находится гранитная скала с горельефными изображениями четырёх расстрелянных футболистов. За ограду этого стадиона, в сотрудников МВД, в безоружный «Беркут» бросали бутылки с зажигательной смесью новые нацисты «евромайдана». История повторяется. Идёт четвёртый тайм?
