СМИ постоянно вбивают в молодые головы, что «село – черная дыра, там одни пенсионеры и алкоголики». Но как же удалось этим «пенсионерам и алкоголикам» собрать в текущем году 132 млн тонн зерна? А хлеб – всему голова. Такой хлебный результат дал право правительству, Минсельхозу и прочим чиновникам считать достижение крестьян чуть ли не своим собственным.
«Правильным курсом идем», – радуется министр сельского хозяйства Александр Ткачев. И – ни слова о том, как тяжело живется нашим хлеборобам. Тракторный парк изношен, на удобрения нет средств, диспаритет цен как установился с начала 90х, так и остается: закупочная цена за литр молока в 2 раза ниже, чем стоит литр бензина.
Село стонет и угасает. А министр Ткачев рапортует: «Аграрная отрасль – самая растущая. Мы обеспечили себя мясом птицы, свининой, яйцом. Через 5 лет закроем вопрос по другим продуктам, по овощам, плодам и фруктам… Мы достигли продовольственной безопасности». Подобные реляции высказывают и другие кабинетные деятели.
Особый интерес на парламентских слушаниях в Госдуме вызвало выступление директора подмосковного ЗАО «Совхоз имени Ленина» Павла Николаевича ГРУДИНИНА:
– Могу сказать: на самом деле руководство принимает неправильные решения, потому что в 90% случаев ему неправильно докладывают. Если говорят, что какое-то развитие сельского хозяйства есть, надо сразу сказать: мы достигли каких-то успехов только в агрохолдингах. Все остальное сельское хозяйство, а именно оно определяет устойчивое развитие сельских территорий, – оно находится в очень тяжелом положении.
Агрохолдинги живут только за счет того, что они получают львиную долю господдержки. Но они никакого отношения не имеют к ситуации на территориях сел. Это, как правило, во втором
третьем поколении офшоры, которые все время просят помощи у государства. Один захотел вдруг, чтобы у него цена на зерно была меньшей, – он тут же взял и договорился с правительством, ввели эмбарго на вывоз зерна. Другой – получает на 90% господдержку… И это уже стало притчей во языцех.
В Америке, например, если предприятие сельхозпроизводства получает выручку больше
50 миллионов, оно исключается из господдержки.
Я прекрасно понимаю, что можно достичь вообще полной продовольственной безопасности, когда ты лишил денег населения и народ перестает покупать продукцию.
Если по-другому посчитать, исходя из норм, установленных Всемирной организацией здравоохранения, на потребление мяса, молока, яблок и всего остального, и умножить на число жителей, – вы поймете, сколько на самом деле нам нужно и как далеко нам до продбезопасности.
Мы достигли полного импортозамещения только за счет того, что перестали есть натуральные продукты. На днях мой зам ездил в Новгород посмотреть оборудование для производства сыра. Посмотрел: оборудование испанское. Обратил внимание на производство сыров. С одной стороны – брикеты с пальмовым маслом, с другой – брикеты с сухим молоком из Белоруссии. И они из этого делают сыр! Кого радует такой харч?
Хорошо для Росстата, там не разграничивают на сыр и сырные продукты, там цифры – все отлично.
Встречаюсь недавно с Сергеем Данквертом (член правительственной комиссии по вопросам АПК и устойчивого развития сельских территорий. – Ред.) в составе делегации «Молочного союза». Он говорит: слушай, за день полторы тысячи тонн белково-жирового продукта въезжает в Россию и становится у нас «сыром». Они посылают запросы. Выясняется: Китай, Сан-Марино – нет такого производства. Все на самом деле идет к нам из Украины, и все радуются, что у нас полки полные.
Если убрать с полок соевые, пальмовые продукты, заменители животных жиров, окажется, что у нас реально нет продовольственной безопасности, как докладывается президенту.
Уберите весь фальсификат с полок и поймете, что на самом деле продовольствия у нас нет. И ничего придумывать не надо.
Мы в Советском Союзе имели программу «Закрепление кадров на селе». Я по этой программе получил коттедж. Если 20 лет проработал в совхозе, половину платишь ты, а вторую половину – предприятие. И ты привязан к этому предприятию, никуда не денешься.
Но главная наша проблема – это доходность сельского хозяйства. Люди, которые получают по госпрограмме, в которой прямо записано (правительство написало), что занятый на земле должен получить половину от среднего заработка в городе. В госпрограмме написали! Это означает, что молодые специалисты не будут идти работать на селе.
Поэтому слушайте: развитие села возможно только при определенных условиях. Когда будет доход на селе больше, чем где-либо, когда условия жизни сельского труженика будут достойными его труда. Если нет в селе детского сада, поликлиники, школы – сколько угодно уговаривайте молодежь, она на село не поедет.
Дороги – огромная проблема. Я поехал в Ярославскую область – посмотреть и там на производство сыра. Дороги – категории «Б». Так по ним проехать невозможно. Колеса так увязли, думал поотрываются. Поэтому сначала нужно понять: если вы тратите из федерального бюджета в год на все сельское хозяйство 240 млрд рублей, а на плитку в Москве – 90 млрд рублей, вы никогда не добьетесь того, чтобы жизнь в сельском хозяйстве поменялась к лучшему.
Приоритеты надо поменять! Слушаю, как министр финансов взял и снес вообще федеральную целевую программу господдержки устойчивого развития села. Ее не стало по определению. Вот каким образом были расставлены правительственные «приоритеты».
Эти «приоритеты» ведут к тому, что люди на селе, как бы тут ни рассказывали всякие сказки, жить не будут.
Мы находимся в ужасном положении с точки зрения сельского хозяйства. Нам нужно срочно менять бюджет, снова вводить федеральную целевую программу устойчивого развития села.
Геннадий Андреевич Зюганов прав. Если вы не достигнете уровня финансирования, как было при Советском Союзе, тогда нет перспектив у села. Тогда думали о развитии сельского хозяйства, из бюджета шло 10% на село. Без этого вы никогда не получите поворота от разрухи села к подъему. Люди не будут жить там, где жить нельзя.
