Раису Матвеевну дома застать трудно. Управившись с делами, бежит в магазин, по дороге знакомых встретит, про жизнь расспросит, про свою расскажет.
Птичка-ласточка
– Видишь, дверь повело, но давай потихоньку бочком, а я после, – говорит Раиса Максимовна, приглашая в дом. – Нет хозяина, где сама чего приляпаю, пристукаю, стоит – не валится. Так и колыхаюсь одна.
Не привыкшая жаловаться и раскисать, она все же проговорилась:
– Еще прошлый год летала, как птичка. Ох и скорая я раньше была на работу – огонь!
Родилась Раиса Матвеевна Проскурякова, когда отца, Матвея Дмитриевича Егорцева, забрали на срочную службу. Ему бы уже и вернуться – три года службы пролетели быстро. Но началась война. Долгая, тяжелая, высасывающая все силы. В 1945‑м прилетело письмо: «Дошел до Берлина. Через неделю буду дома». А через три дня пришла похоронка...
– Так и не увидела его, даже карточки нет, – вздыхает Раиса Матвеевна. – Очень хотелось хоть могиле отца поклониться. Он похоронен в городе Носсен на мемориальном кладбище, а землю с него привезли на Мамаев курган. В 2012 году вместе с другими сиротами войны Омского совета ветеранов удалось там побывать.
…Девочка оставила, недоучившись, девятый класс. Мечтала стать артисткой: по рассказам, пела, так что заслушаешься, а уж плясала как – не смотри, что ростом не вышла, зато скоростью да мастерством возьмет. Но мама, как похоронку получила, упала и очнулась уже больной, почти перестала вставать. Маленькой, худенькой, будто Дюймовочка, Рае пришлось выйти на ее место – дояркой. 17 коров, ручная дойка. Не до всех коров доставала, чтобы помыть, вставала на табуретку. Так и закончились, не начавшись, институты Матвеевны. Уже многим позже, когда замуж вышла за своего Бориса, шофера и баяниста, не раз слышала от него:
– Моя ласточка на круг вышла, часа два теперь кадриль выписывать будет.
Личный баянист
Баянист ее личный был такой мастер, что, не зная ни одной ноты, любую раз услышанную мелодию повторял тут же. Обратил на нее внимание на сельском празднике. Спросил у первой попавшейся женщины, оказалось потом – матери Раисы:
– Что за красавица трели выводит?
А коса у Матвеевны в ту пору была такая, что под себя ее клала когда садилась, чтобы пол волосами не подметать.
– Девка серьезная, не про твою честь, – отрезала тогда мать.
Но жизнь распорядилась иначе: оказалась и честью, и любовью, и душой.
– Я пою, а он играет. Так и жили, – вспоминает Матвеевна. – Загрущу чего или он захандрит, баян в руки и заиграла душа переливами. Целый сарай скотины всегда держали, а без мужа держала еще и больше, чтоб детям помогать.
«Умели хорошо трудиться и весело отдыхать, – рассказывала десять лет назад о семье Проскуряковых местная газета «Таврические новости»: вырезка хранится в музее Харламовской средней школы. – На новогодних елках Рая наряжалась в маскарадные костюмы, а Борис хорошо играл на баяне. В те годы в селе проводились с большим размахом и удалью проводы сибирской зимы. Супруги наряжали тройку лошадей, Борис с баяном в костюме Деда Мороза садился рядом с кучером, на облучок, Рая тут же в санях в костюме Снегурочки, да с частушками, коих она знает великое множество, лихо мчались они по деревне». Сколько песен спела с мужем Раиса Матвеевна! Ушел 33 года назад: сердце. С тех пор замуж не вышла, хоть и были охотники. Всем сватам от ворот поворот давала. Сама жила, вела хозяйство, детей растила.
– Своего потеряешь, чужого не найдешь, – говорит. – Хозяина нет, так и колыхаюсь одна.
Кем только за долгую жизнь ни работала Раиса Матвеевна. После фермы позвали в детский сад, в ясельки – нянчилась. Работала в детском саду, секретарем в школе, на нефтебазе, на весовой в совхозе. Везде была в почете, в передовиках: ловкая, быстрая, все делала по совести. Да всегда с настроением, с песней.
– А чего унывать? – смеется. – Жить надо, пока живется, петь, пока поется. Я 52 года на сцене провела, хоть и настоящей артисткой не стала.
Петь, пока поётся
Правнучки, 5летняя Машенька и 3летняя Варя пока не умеют считать годы. Главное, что с бабушкой весело: и споют, и спляшут. А как заболеют, баба Рая лучше любого лекарства помогает – все хвори проходят. Старшую дочь, Людмилу, повара по образованию, еще при Борисе замуж выдала. Младшую, Ларису, выучила на лаборанта уже без мужа, работала та на одном из крупных заводов города Омска. Хоть и стала омичкой, но мать не забывает. Младший сын – сварщик, тоже в Харламово. Все рядом, поблизости, за матерью приглядывают. Она, правда, немного сердится:
– Не нуждаюсь, сама еще в силе. Огород люблю, нравится, когда ограда вся в цветах. Бывало раньше, полью все, дорожки свои асфальтные намою, и на работу – приду, чтоб чисто было...
Артисткой Раиса Матвеевна все же стала – художественной самодеятельности. Вот и документ на стене: Проскуряковой Раисе Матвеевне присвоено звание «Ветеран таврической сцены». В удостоверении написано: «Ваше мастерство и дарование являются истинным богатством таврической земли». Больше 20 лет пела Раиса Матвеена в ветеранском ансамбле Харламовского дома культуры «Рябинушка».
– Прежний состав, с которым начинала, 9 человек нас было, схоронила весь, – улыбка сходит с лица Матвеевны. – А в этом – девчата все молодые, по 60 лет, а я старуха. Уже и козырек на глаза надвигала, чтоб лица не видели, но годы не скроешь. Потому и ушла. Не отпускали меня, уговаривали остаться. Мне девчата говорили: «Матвеевна, мы от вас позитив ценим». Но нет, хватит. Так и сказала им: «Не хочу, девчата, своим видом все портить. А ведь даже на лошади раз расшиблась на «Русскую зиму», чтоб только первое место взять. Все было, есть, что вспомнить. Ходила петь в последнее время потому все больше, чтобы молодым помогать, пример чтоб брали. Я на сцене никогда столбом не стояла: веселая песня, так приплясывай, улыбнись зрителю и кивни, а уж коли грустная, так тоже видом покажи, о чем поешь.
Цыганский костюм – один из последних – сшила сама. До сих пор весит в шифоньере отглаженный, будто готовый к выступлению. В нем Раиса Матвеевна исполняла романс «Мой костер в тумане светит».
– А чего не надеть, – откликается на просьбу примерить, – я мигом.
Раиса Матвеевна в блузке с широкими рукавами, юбке оборками до пола и бессчетным количеством бус на шее смотрится в зеркало, и ее глаза загораются – того и гляди, сейчас в пляс пустится. Косы давно нет, но прическе молодой позавидует – аккуратно уложенные волосы окрашены в фиолетовый цвет.
– Для яркости, чтобы от морщинистого лица отвлекали, – объясняет. – Вот пошла в магазин, а там спрашивают: «Сколько же тебе лет, Матвеевна? 70 есть?» А мне 85 накануне вербного воскресенья исполнилось. Жизнь как песня…
Арина РОМАНОВА.
Фото: Олег БАБИЕНКО.
