Мама и бабушка чувствовали, что все идет не так, но не знали, какое решение принять. Через неделю Надежде наконец удалось самой поговорить с Максимом Школой, о котором на сайте Нижнеомской ЦРБ написано: «хирург высокого класса».
– Пыталась доказать, что дальнейшее пребывание ребенка в этой больнице может повлечь серьезные последствия, – вспоминает она. – Он ответил, что я некомпетентна. Согласна – по специальности я экономист, а не врач... Но после нашего разговора нам дали час на сборы и отправили в Омскую областную детскую клиническую больницу.
В ОДКБ Павлу поставили диагноз: острый гангренозно-перфоративный аппендицит, перитонит, абсцесс, самоампутация аппендикса, толстокишечный свищ… Немедленно сделали операцию, еще 6 суток мальчик был в тяжелом состоянии в реанимации. Вопрос о повторной операции сохранялся несколько недель.
– Я очень благодарна хирургу Вадиму Николаевичу Белову из ОДКБ, он спас Пашу, – считает Надежда. – Такие разные люди в белых халатах… Потом я беседовала со многими врачами, все говорили одно – такого не должно было случиться, времени для установления диагноза в Нижнеомской ЦРБ было предостаточно. Ребенок пережил не только физическую боль, но и психологическую травму. В больницу Паша поступил крепким здоровым мальчишкой с весом 62 килограмма. Когда выписался, весил 47… Ущерб организму нанесен непоправимый. Шов дома заживал еще больше двух недель, ежедневные перевязки. Свищ пока не затянулся окончательно, доктор сказал, вероятность, что затянется, не 100процентная. Кишки в таком состоянии, что трогать их опасно. Лечение продолжается. В Нижнеомской ЦРБ оно осложняется каким-то всеобщим безразличием. Мы ходили с ним зимой на уколы, сидели перед процедурным кабинетом часами. Одни, очереди не было! Просто медикам было некогда, и наплевать, что ему и сидеть-то тяжело.
Паша больше не может заниматься любимым футболом – физические нагрузки ему противопоказаны. Диета специальная, психологическое состояние тяжелое – ребенок увидел, что такое смерть.
– Непрофессионализм, бездушное отношение к пациентам стали не такими уж редкими явлениями в наше время, – говорит кандидат медицинских наук Михаил Федотов, депутат Заксобрания (фракция КПРФ). – Медицина коммерциализируется. Омский государственный медицинский университет – государственное учреждение, но подавляющее количество образовательных услуг платны. Например, в 2015 году процент бюджетных мест на первом курсе факультета «лечебное дело» составлял 44,7 процента, на стоматологическом – 12,5. Обучение в прошлом году стоило: на лечебном – 105 тысяч за первый курс, на стоматологии – 133 тысячи. Даже взяв кредит, деньги за учение в госклинике не отработаешь. Понятно, что врачами становятся самые платежеспособные, а не те, кто видит свое призвание в том, чтобы лечить людей.
Нижнеомская прокуратура пока еще проводит доследственную проверку по жалобе Надежды Ткачевой. Будет ли возбуждено уголовное дело, пока неизвестно – прежде сотрудники минздрава или Росздравнадзора изучат медицинские документы. Если врач сделал все, что положено стандартом, значит, он прав – никто не может обязать его быть душевнее и внимательнее. Даже наоборот, инициативу проявлять ему невыгодно – за неожиданные последствия как раз наказать проще. К тому же медицинские документы можно переписать. Во всяком случае, Игорь Пушкарь, председатель Общества по защите прав потребителей в сфере страхования, рассказал, что в его практике такой случай был.
Руководитель Центра медицинского права Алексей Панов на мой вопрос: «Достоверно ли будет заключение «Бюро судебно-медицинской экспертизы» бюджетного учреждения Омской области?» – не ответил. Но все же посоветовал обратиться к экспертам за пределами области. Именно так, например, пришлось поступить родителям 3летней Арины Остроушко, обвинивших в ее смерти врачей. Дефекты лечения обнаружили санкт-петербургские и израильские эксперты, местное внутриведомственное расследование показало, что врачи правильно определили заболевание и правильно его лечили… Правда, независимая экспертиза – дело платное, и очень недешевое, а Пашу воспитывают мама и бабушка.
Панов советует в случае отказа Нижнеомской прокуратуры обращаться с документами в страховую медицинскую компанию, которая обязана провести проверку качества лечения. Если страховая компания докажет, что услуга по ОМС оказана некачественно, она потребует, чтобы больница вернула деньги государству – она действует в интересах не столько пациента, сколько бюджета. В общем, все под контролем – во всяком случае, деньги. А люди…
Депутат Михаил Федотов пообещал, что поможет Павлу Гергерту – будет держать это дело на контроле.
Галина СИБИРКИНА.
