Министр обороны Сергей Шойгу озвучил идею – застроить Сибирь новыми городами. Каким должен быть этот новый город мечты, чтобы люди захотели там жить?
Тренд на «человейники»
Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, Москва: Проблема в том, что выросло поколение политиков, не способных мыслить городами, хотя градостроительство – не обуза, а странообразующая отрасль. Мы перестали строить города к середине 1960х. Мало кто помнит, что за пятнадцать послевоенных лет на Дальнем Востоке СССР построил 52 города. Потом резкий спад. Исключение – Набережные Челны и Тольятти. С их сооружением в стране остановилось созидание городов как принцип.
Михаил Щукин, писатель, Новосибирск: Чтобы люди захотели переехать, город должен быть новым. Но не в смысле зданий или благоустроенности, а по образу отношений. Когда обсуждают проблему незаселенности Сибири, обычно сначала вспоминают, что это кладовая России с запасами «мягкой рухляди», каменного угля, газа… Но в идее, которую озвучил Сергей Шойгу, заключена более глубокая, чем экономика, мысль. Есть прекрасный пример – Новосибирский академгородок, который возник посреди соснового бора. Здесь не только построили институты, но создали неповторимый стиль жизни, особую атмосферу вольности, таланта, поиска.
Я разговорился в новом Сочи с таксистом. Оказалось, он сварщик из Челябинска. Утверждает, что его земляков среди сочинских «водил» больше половины. Такие мегаполисы, как пылесосы, высасывают с великих наших пространств человеческие ресурсы. Опустошают страну. Стоит свернуть с благоустроенной федеральной трассы – везде необихоженная пустая земля. Я не экономист и не аналитик, мыслю образами и деталями. Так вот картина: мимо брошенных деревушек подъезжаешь к славному городу Тюмени и вдруг видишь этот огромный лес высоток! Может, не нужно в эти «человейники» впихивать народ, который проживает на необъятных сибирских пространствах? Малые поселения более живучи, да и жить там безопасней. Тут нужно подумать, что мы собираемся строить: только город или еще и жизнь?
Леонид Бляхер, заведующий кафедрой философии и культурологии Тихоокеанского государственного университета, Хабаровск: Мы исследовали огромную опустевшую территорию по реке Лене. Ни власть, ни статистика эти пространства просто не видит. Нет дорог, нет мобильной связи, единственный транспорт – это река. И оказалось, что там много неместных людей. Некоторые строят себе усадьбы, которые недешево им обходятся – надо по воде или по зимнику завозить продукты и строительные материалы. Эти люди юридически и экономически остаются в городах, но живут в другом месте, потому что города теряют свою главную функцию: обеспечивать связи и доверие. В этих новых поселениях завязываются дружбы, которые уже почти невозможны в мегаполисах – они не выдерживают конкурентной среды. В глушь, чтобы дружить и жить, а в города – работать «вахтой». Это такое отходничество наоборот. Чем крупнее город, тем более некомфортно становится в нем жить. И пандемия с самоизоляцией это еще раз доказала. С дистанционкой неожиданно всплывшая идея мировой деревни, информационного коттеджа.
Не хочется все время оглядываться назад, но вспоминаются веселые и молодые поезда, которые с комсомольскими песнями ехали на БАМ. А кто будет строить «Русский ковчег»?
Ольга Воробьева: Как СССР, когда Комсомольск-на-Амуре, Академгородок в Новосибирске или БАМ строили и обживали пассионарии, не получится. СССР за тридцать лет сооружения городов вырос на 30 миллионов человек. А Россия за тридцать последних лет уменьшилась на 30 миллионов. Ресурс пассионариев есть, но он не возместит отток населения с Дальнего Востока «на материк». Остаются мигранты. Большой, если не больной вопрос. Даже в мигрантоемких странах – Таджикистане, Узбекистане, Киргизии – новую жизнь и дороги строят … китайцы. Соседи Сибири. Китай имеет опыт инвестирования, сооружения и заселения новых городов по миру.
«Народишко – дрянь: бедняков совсем нет»
Логичен вопрос, кем будем заселять новые города? Откуда возьмем людей? Как их заинтересовать?
Ольга Воробьева: С точки зрения национальной безопасности, появление новых городов в Сибири оправданно. Гигантские земли за Уралом обезлюжены. Москва видит эту проблему, обозначенную еще царями и Сталиным. Да, проектом строительства новых городов два года занимались в федеральном правительстве и регионах.
Михаил Щукин: Думаю, народ для новых городов найдется. Тысячи наших соотечественников остаются за рубежом. Если мы позовем: «Ребята, давайте на новое место – строить новую жизнь!», – люди откликнутся. Кстати, откликнутся и те, кто живет в переполненных человейниках. Но чтобы услышали, нужна своего рода пропагандистская компания... Уже слышу свист банных шаек, которыми в меня будет кидаться передовая общественность, но, убежден, что именно это и стоит делать. У меня на полке стоит замечательная книга, которая называется «Азиатская Россия», год издания 1914. Том с тиснением в прекрасной обложке. А кто издатель? Переселенческое управление. То самое, которое в период Столыпинской реформы занималось переселением в Сибирь. И эта книга не единственная. Необходим некий медиапроект. И мое глубокое убеждение, что этим должны заниматься те, кто живет в Сибири. Ничего не получится, если в это впрягутся люди, для которых российская биография завершается за пределами МКАД.
Новониколаевск, будущий славный город Новосибирск, не предусматривался как город. Здесь строили поселок, который должен был обслуживать только депо и мост. Но на голое место, еще ничем не занятое, первыми устремились купцы из богатого села Колывань, поставили магазины. Почему пришли? Здесь была свобода, не было связывающих отношений. То же самое произойдет и на новом месте, где нет еще своих элит, которые все уже поделили и распределили
Леонид Бляхер: Уверен, какие-то обещанные льготы решают далеко не все. В истории есть такой пример. После введения льгот в 1861 году еще 20 лет желающих переселиться в Приамурье почти не было. Пока не наладили регулярное сообщение из Одесского порта сначала в Николаевск-на-Амуре, а потом и во Владивосток. Мало того, важно было и то, что власти в тех местах практически не было: большая часть войск Приамурского военного округа, большая часть полицейских числилось только на бумаге. Не было ни чиновников, ни землемеров – главных выразителей власти на краю империи. А крестьяне прибывали. Включилась самоорганизация, предприимчивость. И льготы были фантастические. Что там «дальневосточный гектар», давали сто девять гектаров на одну семью (сто десятин). 20летнее освобождение от налогов и освобождение от двадцати рекрутских наборов. Возникло супербогатое крестьянство.
Один из первых советских руководителей Дальнего Востока господин Гамарник писал возмущенное письмо в ЦК, мол, народишко здесь дрянь, опереться не на кого, бедняков совсем нет.
Здесь был самый высокий по стране процент иностранцев. Причем большая часть из них пыталась попасть в статус крестьян, потому что все эти льготы распространялись только на них.
Все в сад и на дачу!
Ольга Воробьева: Мы строим много, но народ метко называет пустующие, якобы элитные высотки, «Припятями». С этим не поспоришь: декларируемые 20 квадратных метров на человека – это не для России, обладающей огромными пространствами. В «человейниках» не будет больших семей с детьми. Это не дома для жизни, это капсулы для ночевки. Если так застраивать и новые города, то проект точно станет утопией. Тем более города Сибири не перенаселены. Может, параллельно в них и селах рядом надо создать такие условия, чтобы туда люди потянулись?
В 90е годы я работала в ФМС (Федеральная миграционная служба. – Прим. ред. 1994 год). На миллион 100 тысяч убыли населения более 920 тысяч человек миграционного прироста. Для кризисной полуголодной страны просто подарок: большего прироста уже не было. И куда в основном ехали? В деревни и моногорода центральной части страны. Люди обустроили свои «избушки» и хотели в них жить…Но за пять-семь лет почти все переселились туда, где есть главное – работа. Объективности ради, замечу: это глобальная проблема. В США люди оставляют малоэтажные города, когда там исчерпывается ресурс занятости. Тут уж не до любви к месту. Не стоит идеализировать «дачность» или «усадебность». Хотя любить свое место жизни – часть нравственной оседлости человека. Человек по природе не перекати-поле, которое ветер гонит по степи.
Перекати-город
За строительством новых и перезапуском старых городов не последует ли перенос столицы?
Ольга Воробьева: Прекрасная идея. Ее смысл в создании новых точек роста и переноса национальной энергетики элит и материальных ресурсов на дремлющие территории. Москва не даст им шанса роста. Она, как супермегаполис, все замыкает на себя, и как, феодал «Московского княжества», не видит смысла делиться. Хотя «подросли» до уровня столиц Екатеринбург, Томск, Омск. Особенно перспективен, с точки зрения инноваций и наукоемких технологий, Новосибирск. Эти города являются готовыми мульти-инфраструктурными плацдармами, объединяющим опорные магистрали – железнодорожную, трансполярную, авиационную, речную. Хотя все надо тщательно считать.
Юрий Крупнов: Дело и в приоритетах. Или мы встроимся в управление глобальными процессами, идущими в Северо-Восточной Азии, и создадим в Сибири и Приморье один из центров мирового развития, или Россия отстанет, а то и потеряет часть Дальнего Востока. Нет, не территориально, но ментально и экономически Дальний Восток, если продолжится оттуда отток населения, будет поглощен центрами мирового развития, которые перемещаются к Тихому океану – Китаем, Кореей, Тайванем, Японией, Канадой и США. Перенос столицы ближе к берегу Тихого океана позволит стране превратиться в океаническую державу. Но столица на Дальнем Востоке удалит ее от европейской части и Урала. Мне одним из мест новой столицы видится Красноярск – город в центре Сибири и России. Или упомянутый Омск. По оценкам стратегического ресурса «Стратфор» (США), именно Омск задает «Русскую перспективу XXI века». Это определяется и его расположением на 73м меридиане по оси Нур-Султан – Омск – Карачи, что сопрягает Арктику и Севморпуть, Западную Сибирь и Центральную Азию с Индийским океаном, что складывает макрорегион – Новый Средний Восток, стабилизирует мир, дает заработать на генерации его богатств.
Другая ось развития – Красноярск – Владивосток – о. Русский – Тихий океан (газ, высокие технологии, наука, транспортная артерия, рыбный промыслы).
Ключевой вопрос
В мире строят около 150 новых городов. Относительно успешно – Кейк в Саудовской Аравии и Путраджая – «интеллектуальный город-сад Малайзии». Последний сумел привлечь чуть более 90 тысяч жителей вместо заявленных 350 тысяч, Кейк еще меньше. В Китае пустыми стоят города-призраки. Как нам избежать их?
Леонид Бляхер: Можно посмотреть и на исторический опыт собственной страны. Я бы напомнил, что в Российской империи сложилась особая ситуация периферии, когда у власти, кроме как обеспечивать безопасность, больше ни на что реально сил не хватало. И для того чтобы управлять страной из центра, были построены так называемые имперские города. Они возникают не как естественный результат агломерационных процессов, то есть стягивания людей, производственных мощностей и т.д, а как политические центры. Образно это выглядит так: есть некая мощная ГЭС в столице, но страна огромная, поэтому строятся подстанции передачи энергии власти. По существу Хабаровск, Владивосток, Харбин, Иркутск, Томск, Омск, а если брать южнее, то это Фергана, Усть-Каменогорск, это и есть имперские города. Элите этих городов предоставляется довольно большая свобода в обмен на полнейшую лояльность. Так же был организован и Советский Союз. Структура, которая стягивала империю, тоже была городская. Столицы нацреспублик, столицы краев и областей выполняли ту же самую функцию имперских городов. Хозяйственная функция там была вторичной. Как правило, города связывались в пары: имперский город и хозяйственно-имперский город. Для нашего края – это Хабаровск и Комсомольск-на-Амуре. Для Приморского края – Владивосток и Находка.
Вопрос, зачем строить новый город, если есть уже готовый, населенный, приспособленный, который строился как имперский? Скажем, Хабаровск или Владивосток не являются де-факто миллионниками. Но на своей территории они выполняют функцию мегаполиса. То же самое с Иркутском. Миллионники – Красноярск, Новосибирск, Омск, крупный центр Томск.
Владимир Емельяненко,
Елена Новоселова.
«Российская газета».
