В конце марта омские СМИ облетела шокирующая новость: в пробах воды из Иртыша на границе с Казахстаном обнаружено 19-кратное превышение предельно допустимой концентрации (ПДК) по содержанию ртути. Причем это было не первым официально зафиксированным случаем наличия этого металла в реке.
Напомним: еще в январе прошлого года анализ проб иртышской воды показал 0,031 мкг/дм3, что составляет 3 с лишним ПДК. Источник загрязнения не нашли, однако в течение лета отклонений от нормативов не фиксировалось, и специалисты предположили, что попадание металла в воду было разовым. Однако 15 февраля уже нынешнего года в СМИ появляется информация о том, что специалисты Обь-Иртышского УГМС зафиксировали превышение ПДК по ртути сразу в двух точках, отстоящих друг от друга на расстояние около 30 километров – выше Омска и около поселка Береговой. Превышение составило 0,041 мкг/дм3 и 0,032 мкг/дм3, что соответствует 3-5 ПДК.
19 февраля общественники и Роспотребнадзор взяли дополнительные пробы. У первых результаты показали превышение ртути в 1,3 ПДК, у вторых все пробы соответствовали СанПиН.
Власти региона и надзорные органы приняли решение провести полноценное исследование качества воды и донных отложений в Иртыше. Причем в него включили замеры на границе с Казахстаном, в Черлакском районе.
Дело в том, что специалисты считают одной из версий попадания ртути в воду, наряду с несанкционированной свалкой ртутных ламп, ситуацию на Павлодарском предприятии «Химпром», ныне – «Каустик». Там в конце 80-х и во время разгрома производства каустической соды в 90-х в почву попало от 900 до 40 тысяч тонн ртути. Было объявлено чрезвычайное положение. Только с поверхности земли на территории завода собрали более 17,5 тонны ртути. Ртутное «озеро» и загрязненный металлом участок земли находятся на расстоянии 5 километров от Иртыша. Тогда и было принято решение о возведении на пути вероятного движения ртути через подземные воды глиняной «стены в грунте» длиной 700 метров.
К работам привлекали и российских, в том числе омских, ученых. Была разработана специальная программа ликвидации последствий, однако она оказалась слишком дорогостоящей. Владельцы предприятия не захотели брать на себя дополнительные расходы. Все работы легли на бюджет Павлодарской области, в результате намеченные мероприятия по мониторингу были урезаны процентов на 90. Сегодня «Известия» со ссылкой на одного из ученых, принимавших участие в локализации аварии, пишут, что и программа демеркуризации тоже была выполнена не полностью.
Так что интерес к состоянию воды на границе понятен. 12 марта были взяты пробы в границах деревни Ольховки Черлакского района. Это примерно в 15–17 километрах от границы Российской Федерации с Республикой Казахстан. А в самом конце месяца стали известны результаты лабораторных исследований: предельно допустимые концентрации ртути превышены в 19 раз.
А теперь – что это значит для людей?
Из школьного курса химии известно, что ртуть – тяжелый металл. В воде она не растворяется. То есть, попадая в реку, ртуть просто оседает на дно и, если и перемещается куда-то, то только вместе с илом, который постепенно сносится течением.
Для человека наиболее опасны пары ртути, особенно при длительном воздействии (даже в небольших концентрациях). Поражаются легкие и нервная система. Кроме того, ртуть может накапливаться в организме, длительный контакт с ней и ее парами оказывает канцерогенное воздействие. Токсичны и многие соединения ртути. Правда, в речной воде они будут образовываться достаточно долго. Ртуть, как большинство тяжелых металлов, очень неохотно вступает в химические реакции.
Если случайно проглотить каплю металлической ртути (например, из градусника), то ничего страшного не произойдет, так как она практически не всасывается через стенки желудка. Но это лишь при однократном «приеме». Постоянное поступление ртути в пищеварительный тракт и длительный контакт стенок желудка с металлической ртутью наносит серьезный вред здоровью.
Те предельно допустимые концентрации, о которых шла речь выше, относятся к нормам по качеству воды для рыбоводства: рыбы и моллюски, получая ртуть из воды, накапливают ее в организме. А вот что касается ПДК по металлической ртути для питьевой воды, то ее вообще нет – в питьевой воде ее не должно быть вообще.
В принципе при качественной очистке воды от механических загрязнений (взвеси, мути) попавшая в ил ртуть довольно легко отфильтровывается вместе с остальными загрязнениям. Поэтому информация о полученных лабораторных данных не вызвала панику среди специалистов омского «Водоканала». Областной центр снабжается водой, проходящей достаточно тщательную очистку. Однако, кроме Омска, водой из Иртыша пользуются жители десятков населенных пунктов, расположенных на его берегах. А состояние водозаборов и водопроводных сетей в том же Черлакском районе сейчас не выдерживает никакой критики. Во многих селах в дома и колонки подается вода, которая вообще не прошла никакой обработки.
– И когда был депутатом Черлакского райсовета, и сейчас, когда стал депутатом Законодательного собрания, я постоянно был вынужден обращаться к вопросу качества воды в селах, – рассказывает депутат фракции КПРФ в региональном парламенте Владимир Виниченко. – Ко мне постоянно обращались и обращаются с жалобами на качество воды. Годами не промывавшиеся емкости водонапорных башен, обветшавшие водозаборы, на ремонт которых у местных администраций нет денег, при фантастической дороговизне воды – это сегодняшний день Прииртышья. Каждую весну, когда паводок поднимает со дна ил, ко мне обязательно приходит кто-нибудь из сельчан, вооружившись банкой с желто-коричневой жидкостью, которую им продают под названием «вода питьевая». Черлакский район – в печальных «лидерах» среди сельских районов области и по онкологии, и по гепатиту. Гепатит однозначно связан с качеством питьевой воды. Онкология тоже. Черлак – не Нефтяники, химических производств нет, а уровень заболеваемости такой же, как в городе! Если не выше. Местные администрации сами с решением этой проблемы не справляются, а ее надо решать, и срочно. Я постараюсь поднять эту тему в Законодательном собрании.
Поиск и нейтрализация источника загрязнения Иртыша должны стать предметом совместной работы российского и казахстанского руководства. Проблема-то международного уровня!
Но сейчас-то что? Пока решение не найдено? Каким ударом это обернется по здоровью жителей прибрежных сел, вынужденных пить то, что поступает к ним в колонки из Иртыша?
Терпеливо ждать, когда «найдут виноватого»?
Евгения ЛИФАНТЬЕВА.
