В настоящий момент остро встал вопрос о науке, ее роли в экономическом возрождении. На вопросы «Красного Пути» отвечает доктор социологических наук, профессор ОмГУ им. Ф.М. Достоевского, председатель совета Омского дома ученых О.М. Рой.
– Олег Михайлович, что происходит с наукой? Как насчет оптимизма?
– В СССР наука была привязана к нуждам советской экономики. По ряду передовых технологий мы отставали от Запада, но наука в производство была вплетена в большей степени, чем ныне. Начиная с 1990х, Россия взяла курс на импорт, в том числе импорт технологий. Безусловно, использовать уже изобретенное – правильно, но стали покупать различные патенты, приобретать готовые изделия. Это привело к фактическому разрушению, например, своей авиапромышленности, которая была на высоком уровне. В результате потеряны многие позиции, а самое главное – связь науки с производством.
Сегодня государство пытается изменить ситуацию, но ориентируется на какието разовые моменты, нет системного подхода с учетом перспектив. Решили, что если необходимы танки, самолеты, снаряды, то нужно развивать только техническую науку и техническое производство. Но наука – это комплексная система, в которую вплетены и техническая, и сельскохозяйственная, и гуманитарная, и социальноэкономическая науки. Они все влияют на развитие страны. Разве можно далеко уйти на одной ноге?
Расходы на науку сегодня составляют менее 1% ВВП страны. По данному показателю Россия находится в четвертом десятке стран. В Израиле, к примеру, на науку тратится 5%, в Южной Корее – 4%. С начала 1990х годов идет сокращение научных кадров, от Советского Союза стране досталось более 900 тысяч ученых, из которых теперь осталось лишь около трети. Даже в естественных науках численность ученых упала почти на 10% (8,8 тыс. человек), а в технических науках – на 7,7% (17,5 тыс. человек). Идет беспрецедентная утечка умов: из России уехало более 10 млн человек, из них 70% – люди с высшим образованием.
А как расходуются бюджетные ресурсы на наукоемкие проекты? К примеру, госкорпорация «Роснано» за период 2010–2020 гг. получила 96,5 млрд рублей совокупного убытка и не родила ни одного заметного технологического решения (?!). Что сделал инновационный центр в Сколково, на содержание которого израсходовано более 65,5 млрд бюджетных рублей? Теперь выдвинули на первый план цифровизацию, которая действительно может изменить многие сферы нашей жизни, но значительные суммы расходов идут под разного рода PRакции и малосодержательные консультационные услуги.
– Какие проблемы мешают экономике непосредственно нашей области?
– В 90е годы утратили свой потенциал якорные предприятия области – оборонные. Заметные достижения в советское время были у аграриев, но Омск много потерял, уступив в свое время Новосибирской области право разместить у себя Сибирское отделение Российской академии наук.
За счет науки возможно мощное развитие региона. Сейчас много надежд возлагается на нацпроекты, но чтобы в них участвовать, нужно иметь хорошую экономическую базу и лоббирование в федеральном центре. Объективно область располагает неплохой базой для развития сельхозпереработки. Выращиваем пшеницу сильных и твердых сортов, но продаем ее, фактически не переработав, теряя значительную часть добавленной стоимости.
В области нет инновационных регионообразующих компаний, подобных «Мостовику», занимавшемуся строительством технически сложных объектов, мостов, туннелей. А предприятия ВПК, нефтепереработки и нефтехимии, утратив статус налогоплательщиков региона, не являются более двигателями его развития. Малые предприятия дышат на ладан и дают только 10–15% в валовый региональный продукт. Очевидно, что у нас не хватает крепких промышленных предприятий среднего бизнеса с местной пропиской. В Новосибирской области именно таковые и определяют экономическое развитие.
– У нас работают научные центры, 17 высших учебных заведений, могут ли они радикально повлиять на развитие экономики?
– В Омской области за последние 20 лет на 31% сократилось число организаций, выполняющих научные исследования и разработки. В 2020 г. регион оказался аж на 34м месте среди субъектов РФ по числу исследователей на 10 000 занятых в экономике. С 2010 по 2020 год снизилось количество выданных патентных заявок на полезные модели и промышленные образцы, и здесь мы скатились с 14го места на 27е. Снизились затраты на фундаментальные и прикладные исследования.
Университеты в России никогда не являлись центрами экономического развития, это характерно для Запада. Наука была представлена научноисследовательскими институтами, образование решало только свои задачи. В постсоветской РФ начали менять подход и создавать центры научного развития. Пока не очень получается. Чтобы на базе университета создать такой центр, нужны огромные инвестиции и нужно освобождать преподавателей от педагогической нагрузки 800–900 часов в год, чтобы у них появилось время для важных региону исследований.
В 2020м правительство РФ не включило область в перечень регионов, где будут созданы научнообразовательные центры (НОЦ) мирового уровня, предполагающие интеграцию вузов и научных организаций и их кооперацию с организациями реального сектора экономики. В 2021 г. только один ОмГТУ попал в программу «Приоритет2030». Но пока нет необходимой научнообразовательной инфраструктуры для реализации приоритетных направлений научнотехнического развития. Вузы работают изолированно друг от друга, а могли бы воплощать совместные проекты. У областной власти нет единой государственной политики научнотехнического развития.
– Будущее страны, региона – это молодежь, особенно образованная, перспективная, а Омск уже несколько лет – передовик в списке областей, из которых активно уезжают именно молодые.
– Да, печально, что многие победители олимпиад уезжают из региона, игнорируя поступление в местные вузы. Молодые же специалисты уезжают, потому что зарплата в центре страны в 3–4 раза выше, чем здесь, например, молодой инженер получает 30 тысяч, а в московской компании может устроиться и на 200 тысяч.
Вузы, стараясь заполнить бюджетные места, принимают на технические специальности плохо подготовленных абитуриентов, потом подтягивают их на дополнительных курсах. И мы верим, что они будут строить надежные самолеты? В СССР в профессию инженера попадали по конкурсу, а ныне школы не дают знаний по физике, математике, а занимаются натаскиванием на ЕГЭ. В вузах тогда было главным фундаментальное образование, а сегодня – обучение по проектам в группах из нескольких человек. Такая форма выгодна: можно быстрее обучать, меньше нужно преподавателей. И никто не учитывает, нужен ли такой проект в перспективе. А ведь развитие высшего образования должно идти в тесном взаимодействии с развитием науки.
Престижно ли быть ученым, если практически нивелировалось различие между кандидатской и докторской диссертацией? На первом месте в вузах не качество образования, а, как и в школах, отчеты, от которых зависит зарплата. Молодой преподаватель, получая около 30 тысяч, должен освоить и преподавать 12 дисциплин, публиковаться в рейтинговых научных журналах (тратя часть зарплаты) и защитить кандидатскую. А у этого преподавателя молодая семья! В этом году наш ректор пообещал платить молодым преподавателям ежемесячную прибавку в 15 тыс., и думаете, сколько решилось пойти на эти ставки? Два человека! К большомубольшому сожалению.
Татьяна ЖУРАВОК.
