Найти дом Виктора Гришаева в деревне Байкал легко: он стоит в самом конце единственной улицы, и издалека видно возвышающуюся над ним сложную систему крутящихся дисков. Это флюгер, который демонстрирует силу и направление ветра.
Над воротами – парочка старых телевизоров, которые тоже не то, что кажется: это прожектора, освещающие по вечерам всю округу. Днем на них устраивается кот, чтобы глядеть на мир свысока. Смотрит неодобрительно, когда я по очереди тыкаю в кнопки музыкального звонка на старенькой калитке, слушая три разных мелодии. Его хозяин, Виктор Гришаев тоже гостям рад не слишком: привык к тишине. Осталось от большой, богатой когда-то деревни, основанной в 20х годах прошлого века, десятка два человек. Немного оживляется Байкал только летом, когда приезжают дачники, а зимой – тишь да гладь. Это в прежние времена и улиц было три, и школа работала, и клуб. И даже свой Байкал был – то ли пруд, то ли болото, но с чистейшей прозрачной водой, разливающейся по весне. Потому основатели деревни дали ей название в честь великого озера – надеялись, что и у нее будет великое будущее. Сейчас из всех общественных зданий остался магазин, работающий несколько часов в неделю, да избирательный пункт в бывшей начальной школе.
– Что за гости такие пожаловали? – Виктор глушит мотор крошечного бульдозера, на котором чистит снег во дворе. У машины есть имя, которое выведено на кабине – «Снежок». Этот мини-бульдозер мощностью меньше сенокосилки Виктор собрал сам: пригодились и колеса от сельхозтехники, которых прежде, пока действовал совхоз, было много, и бросовое железо, и старый тепловентилятор для обогрева сиденья. Уже лет десять «Снежок» служит верой и правдой, не требуя ни капли бензина: он работает от электричества. Его движения ограничены только длиной провода – Виктор сделал переноску в 200 метров.
– Да от хорошей жизни, что ли, я машины собираю, – чешет в затылке Виктор. – От безысходности. Дорого все, вот и думаю, как сэкономить.
Дом, в котором живет Виктор – родительский. Приехали Гришаевы в Байкал в начале 70х. Отец был бригадиром в совхозе, мама работала на ферме.
– Тут тогда строилось много – и жилье возводилось, и коровники – вон за улицей теперь только остовы торчат, – машет рукой мастер. – Школу закончил, в училище в Омске поступил, стал слесарем по контрольно-измерительным приборам и автоматике. После армии на телевизионном заводе в городе устроился наладчиком станков с ЧПУ, электриком, общежитие дали. Это тогда такой завод был! Профессионалы высочайшего класса работали – было, у кого учиться. Ну а перестройка началась, все разваливаться стало, заказы исчезли, с ними и зарплата. И вроде длинная стала, зарплата-то, а не купишь ничего… Вернулся домой, к родителям. Скотины был полный двор, лошади, три коровы, овечки, куры. Тем и жили.
На железных воротах гаража красуется надпись: ЦКБ НЛО. Это, собственно, все, что осталось от юношеской мечты Виктора – организовать конструкторское бюро, чтобы собирать удивительные машины. Но неопознанный летающий объект в гараже, который он открывает с помощью самодельного подъемного устройства, как выясняется, все же есть. По документам это мопед, по виду – небольшая летающая тарелка: обтекаемая кабина, иллюминаторы, на капоте аббревиатура – UFO. Виктор зовет машину «Черным вороном», хотя она синего цвета – за впечатление, которое аппарат производит на людей: лошади шарахаются, старушки крестятся. Не в Байкале, конечно, где уже давно привыкли к чудачествам земляка, а в райцентре Кормиловка, куда он изредка выезжает за продуктами.
– Сейчас уже многие видели, конечно – машине все же почти три десятка лет. А по первости реакция была, как у индейцев на ружья, – смеется Виктор. – Автобус-то до Кормиловки два раза в неделю ходит, а я когда захотел, тогда и поехал. На 40 километров туда и обратно всего полтора литра бензина уходит, на машине – все 20, а деньги откуда? Скорость небольшая, всего 30 километров в час, но и спешить ведь некуда. У ГИБДД ко мне претензий нет: объем двигателя у «Ворона» небольшой, он действительно от мопеда.
Работать мастеру в Байкале негде. Ездить каждый день в Кормиловку тяжело, хотя, говорит, что возраста своего не замечает. Впрочем, весной и осенью шесть километров грунтовки до трассы становятся непроезжими. Ни НЛО не справится, ни старенькие «Жигули», которые Виктор постоянно реанимирует – они нужны, чтобы возить мать в больницу. Фельдшерско-акушерского пункта в деревне тоже давно нет. Периодически наезжает фельдшер, но анализы, врачебные осмотры, прививки – только в Центральной районной больнице.
Хозяйство сейчас у Виктора с матерью сильно сократилось – остались куры да огород 30 соток. Копает он его вручную, хотя изящный крошечный трактор для домашних нужд тоже собрал. Сено, дрова привезти на нем можно, а вскапывать, боронить не хватает мощности. Новый сделать, побольше и посильнее, уже трудно – бросового железа, отработанных запчастей в округе не осталось: все, что можно, местные давно сдали в скупку металла. А денег – материной пенсии да выручки с продажи картошки – хватает только на скромное существование. Для души собирает роботов из хлама, который приносят местные жители по старой памяти. Долгое время они носили ему старые ламповые телевизоры в починку, но теперь техника шагнула вперед, а Виктор остался в 90х годах. На книги средств не хватает, а интернет в деревне отсутствует. Сотовая связь – и та работает плохо, с перебоями, так что Виктор телефоном почти не пользуется. Да и незачем ему: далеко от дома он отходит только летом – в лес по грибы, в поле за сеном. А чтобы слышать старенькую маму, пока копается с железом во дворе, собрал переговорное устройство: нажал кнопочку – и разговаривай. Телевизор – вот, собственно, вся связь с миром, которая не радует:
– Деревня умирает – некому работать-то,– Виктор задумывается. – Была бы дорога, асфальт – другое дело. Ее как раз перед перестройкой планировали, да так и заглохло все. Ну вот семья учителей фермерами стали, сориентировались вовремя. Но не все так могут ведь. Я вот тоже – руками могу, люблю, а организовывать, добиваться – нет, не мое это. Ну и разъехались кто куда, человек пять работоспособных осталось, в город ездят или в Кормиловку, остальные пенсионеры. А в телевизор глянешь: вообще тоска, будто мир к концу света движется. Я уж лучше с железом: оно живое, когда сваркой занимаешься – запах непередаваемый.
Все, что попадает ему в руки, становится живым. Вместо лестницы-стремянки – небольшой передвижной подъемный кран на колесах: с помощью этого приспособления легко красить старый дом. В сарае отдыхает вездеход с корпусом из ДСП, двигателем от мотороллера и колесами из титановых труб, способный, по задумке, победить любую грязь. Правда, жизнь, как обычно, опережает сказку: от байкальской распутицы вездеход все же подустал, и его ждет перезагрузка. На бане висит барометр в корпусе от трансформатора. Измерять атмосферное давление Виктору нет никакой нужды, но он долго не понимает моего вопроса: для чего же тогда его нужно было ремонтировать.
– Механизм должен работать, в этом его предназначение, – строго объясняет.
Роботы – Кузя, чем-то похожий на домовенка, и Тринадцатый, напоминающий чертенка из известного мультфильма, – не совсем механизмы, они созданы для красоты. Зимой стоят в сарае, летом, когда приезжают дачники из города, прибегают поглазеть ребятишки. Местные дети тоже заглядывают, но осталось их в деревне всего четверо. Да и некогда им: с утра уезжают в школу, возвращаются к 4–5 часам. Разве что дорогу развезет, и на занятия в соседнюю деревню автобус пробиться не сможет. Начальная школа закрылась в начале 21 века, тогда же молодежь стала массово покидать деревню. Так что еще одной мечте Виктора – передать свой опыт – тоже сбыться не суждено.
– Односельчане, приезжие ведь как реагируют на мои затеи: сначала пальцем у виска крутят, потом интересно становится, но это быстро проходит. А третий этап: продай, – вздыхает он. – А я не продаю. Это ведь как дети получаются…
Жалеет ли он о несбывшихся мечтах, переломанных государственными катаклизмами? Говорит, что нет: вполне счастлив.
– Ну жил бы в городе, ограничивал бы фантазию размером балкона или кухни, – убеждает то ли меня, то ли себя. – Некогда мне переживать, вот ворота надо новые сделать, старые совсем заваливаются. А лето начнется – хлопот будет невпроворот.
И только уже попрощавшись, вдруг задумчиво говорит вслед:
– А я ведь мечтал самолет собрать. Летать хотел…
Наталья ЯКОВЛЕВА.
