У всякого человека есть своя история, и в истории свои критические моменты: и о человеке можно безошибочно судить, только смотря по тому, как он действовал и каким он являлся в эти моменты.
В. Белинский
Пройдет больше десятка лет, и они вновь сойдутся.
В 1905 году Колчак, будучи лишь одним из многих офицеров Российского флота, наставлял мичмана Стрижак-Васильева – тот позволил себе в офицерском обществе высказать несколько крамольных фраз. И вот гораздо позже. Уже в Омске, Стрижак-Васильев становится одним из руководителей подпольного большевистского центра в Сибири. Осужденный к смерти военно-полевым судом, он бежал по дороге к месту расстрела от контрразведки при ставке «верховного правителя». Опять Колчак!
Впрочем, выше того уровня Колчак не поднялся и тогда, когда превратился в «верховного правителя» – белую пешку на шахматной доске истории. Белая пешка не прошла, да и не могла пройти положенного числа клеток, чтобы стать ферзем, но это не помешало ей залить кровью всю Сибирь. И среди жертв колчаковцев соратники Стрижак-Васильева – Арнольд Нейбут, Александр Масленников, Михаил Рабинович, Павел Вавилов. Их, павших от рук преступника в адмиральских погонах, – тысячи. Среди них был и Карой Лигети – революционер-интернационалист, венгр, был расстрелян колчаковцами в Омске в 1919 году. Ему, запечатленному позже в металле, босому, избитому, в разорванной рубахе, ожидавшему пули от колчаковцев, вновь придется пасть на сибирской земле, ставшей ему родной, но уже от современных «колчаковцев» на омской земле, снесших его памятник. Помните, ветераны, монумент был в сквере у впадения Оми в Иртыш?
Но и сейчас продолжают увековечивать память палача в адмиральских погонах, развешивая мемориальные доски по Омску. – Вынашиваются планы установки палачу памятника. Встает законный вопрос – не готовят ли эти энтузиасты почву, чтобы увековечить и себя в бронзе и воздвигнуть памятник за совершенные ими деяния за последние десятилетия? Даже несмотря на то, что согласно апелляционному определению Санкт-Петербургского городского суда от 25.04.2017 г. №33а6748/2017, по результатам рассмотрения уголовного дела 26 января 1999 года Верховный суд Забайкальского военного округа признал А.В. Колчака не подлежащим реабилитации.
Из воспоминаний зампредседателя Иркутского ГУБЧЕКА К. Попова:
«Держался на допросах, как военнопленный командир, проигравший кампанию армии. Он близко подходит к своим гражданским соратникам, разделяющим с ним пребывание в одиночном корпусе иркутской тюрьмы. Все они, как на подбор, были совершеннейшими политическими ничтожествами. Ничтожеством в политическом отношении был и их глава – Колчак. …Колчак до последнего верил и не верил в предстоящий допрос. Теперь он испытывал чувство облегчения: ему представилась возможность высказаться. Нет, не перед комиссией выдуманного эсерами Политцентра. Показания предназначались для: оставшихся в живых членов императорской фамилии, для Франции, Англии, Японии, для Американских Соединенных Штатов, Вильсона, на приеме у которого он был два с половиной года назад». Недавно как, в середине семнадцатого года выступая на матросском митинге в Севастополе, убеждал собравшихся в необходимости войны до победного конца, говоря о проливах, которые нужно во что бы то ни стало вырвать из рук врага. Командующий Черноморским флотом подчеркивал, что он заинтересован в этом только как русский патриот и никаких меркантильных соображений у него нет и не может быть. Кому же реально и за что служил «патриот», увозя российское золото своим законным хозяевам?
Накануне восстания в Омске контрразведкой было арестовано руководящее ядро во Втором районе – это левобережная часть Омска от реки Оми до железнодорожной ветки. Им предписывалось овладеть ставкой Колчака, кадетским корпусом, освободить узников концлагерей, захватить здание «совета министров» и радиостанцию. Решив, что контрразведке все известно, Центральный военно-революционный штаб дал указание об отмене выступления. Но в районы было сообщено с опозданием, и восстание началось. В самом городе была разоружена охрана тюрьмы и выпущено на свободу 215 политических заключенных, захвачен авторемонтный завод. Но, не получив поддержки, рабочие и солдаты вынуждены были сложить оружие. В Куломзине об этом не знали. Восставшие рабочие станции принудили железнодорожную охрану и чешский батальон сдать оружие. К утру власть в Куломзине почти полностью перешла к большевикам. Подавив сопротивление в Омске, белогвардейцы направили туда отряд контрразведчиков под командованием бывшего полицмейстера Вены Зайчека, казачью – сотню, несколько рот пехоты, и артиллерию. Восстание в Куломзине было подавлено. Началась кровавая и жестокая расправа.
Позже, на суде над Колчаком, Попов спросит Колчака, а сколько человек было расстреляно в Куломзине? Колчак ответил: человек семьдесят или восемьдесят. Попов: в Куломзине фактически было расстреляно около пятисот человек, расстреливали целыми группами по пятьдесят – шестьдесят человек.
Перед бегством из Омска, под натиском Красной Армии, в Старо-Загородной роще колчаковцы расстреляли из пулеметов и добили саблями тех, кто еще подавал признаки жизни. 12 ноября 1919 года стал поистине черным днем для города: около 120 человек пали от рук бандитов. Свидетельство тому, установленный на этом месте рассеченный бетонный куб-символ с глубокими рваными трещинами на его гранях, словно запекшаяся кровь (на снимке). Он как напоминание незаживающей раны нашей истории белогвардейского правления Колчака в Омске. А сколько еще стоит таких обелисков, как память о героях и укор бандиту?
Кровавый адмирал, прогнанный пятой армией Тухачевского по всей Сибири, понесший наказание в Иркутске, был окончательно разбит и никому стал не нужным – ни разгромленной белой армии, ни интервентам, ни самому себе.
Кому опять неймется обелить и поставить на пьедестал преступника?
Окститесь! Поналепили к 300летию города досок – «информационных знаков», по словам нынешнего министра культуры. Депутат Государственной думы А.А Кравец затребовал предоставить информацию об обоснованности размещения мемориальной доски А.В. Колчаку на здании по ул. Пушкина, 74; «в случае отсутствия законности установки мемориальной доски требую произвести ее демонтаж незамедлительно...»
Омичи столько нахлебались кровушки от палача – Верховного Правителя, а эти… – увековечить!? И это наше культурное наследие? Чем тут гордиться омичам – что кровушки их прапрадедов пролилось здесь немеряно, что город превратился тогда в тифозный и смерть косила людей? Этим гордиться? Достойных дат для омичей за 300 лет не нашлось? Министерство культуры открещивается от слова «мемориальные»: мол, это знаки. Ох уж эти чиновники. Им про Фому, а они про Ерему.
«Постановление Военно-революционного комитета 6 февраля 1920 года за №27 приведено в исполнение 7 февраля в 5 часов утра в присутствии председателя Чрезвычайной следственной комиссии, коменданта города Иркутска и коменданта иркутской губернской тюрьмы, что и свидетельствуется нижеподписавшимися:
Председатель Чрезвычайной следственной комиссии С. Чудновский
Комендант города Иркутска
И. Бурсак».
Все. Поставлена точка в преступной истории правителя. Но они все тащат его на пьедестал. Как только будут смотреть в глаза родственникам расстрелянных, порубленных, замученных в тюрьмах такие культуроносители?
Николай МИЛОСЕРДОВ.
