– Добавлю вам впечатлений, если скажу, что старейший маршрут общественного транспорта, автобус №73, который раньше возил «барановцев» и «полетовцев» на работу, теперь ходит по короткому пути, не доезжая до этих заводов.
– Возить, видимо, некого. «Барановцы» рассказывают, что сегодня на предприятии трудится не более пяти тысяч человек. В советское время коллектив был более тридцати тысяч. Оба завода теперь не омские, юридически являются филиалами и львиную долю средств, которые они здесь зарабатывают, получает головное предприятие в Москве. Не самостоятельные, целиком и полностью зависимые. Вся социальная сфера – и образование, и здравоохранение, и кадровая политика, и многое другое – разрушена. Заводы больше не строят для своих рабочих жилье, детские сады, лишились, скорее всего, всех баз отдыха.
– А что значит – «социальная сфера» на заводе?
– Это значит, что предприятие не только забирает у людей их силы, здоровье, талант, но и отдает многое для восстановления затраченной энергии. И это касается не только зарплат. Моя первая квартира, когда я уже трудился преподавателем, была на улице 3я Транспортная. На улице, которая разделяет два эти гиганта. На одной площадке со мной жила семья: муж работал на заводе Баранова, а жена на «Полете». Я помню, как они гордились своими предприятиями. В их рассказах всегда чувствовалась забота руководителей обо всех сотрудниках производства. Отдыхать они регулярно ездили на море, по профсоюзным путевкам, дети проводили летние месяцы в хороших пионерских лагерях. Хвалили мои соседи и заводские столовые, в которых можно было обильно и качественно поесть за сущие копейки! Да что там столовые! Предприятие строило для своих рабочих целые микрорайоны жилья! А вообще-то и без рассказов было видно, что в доме у моих соседей достаток и они далеки от того, чтобы перебиваться «с копейки на копейку». Чем выше была квалификация рабочего, тем лучше он жил. А на советских заводах для этого были созданы все условия. Во-первых, человек, имея за плечами школьную восьмилетку, мог получить полное среднее образование в школе рабочей молодежи, выучиться в профессиональном училище, которое обязательно было при каждом заводе. Далее – техникумы и вузы. Руководство предприятий тогда настаивало на том, чтобы люди учились, повышали свою квалификацию, категорию, а вместе с тем и статус. Образование людям буквально навязывалось! Но я не встречал ни одного человека, который бы пожалел о том, что выучился на заводе. Во-вторых, было организовано здравоохранение. Внутри каждого завода круглосуточно работало свое медицинское учреждение. У завода Баранова – БСМП2, а у «Полета» – медсанчасть №2. Это сейчас их состояние оставляет желать лучшего, а когда медицинские учреждения были под крылом своих заводов, все в них было организовано на хорошем уровне: вовремя делался ремонт, закупалось необходимое оборудование, оснащение. Профилактика, лечение, реабилитация работников предприятий были под наблюдением и под контролем медиков. И это тоже было требование руководства. Я уже не буду подробно останавливаться на том, что у этих заводов были свои санатории, пансионаты, базы отдыха в разных регионах страны. И уж такую мелочь позволю себе вспомнить – предприятия держали штатных садовников, или, по-современному, ландшафтных дизайнеров, которые облагораживали заводские территории различными цветниками. Я видел фотографии, на которых рабочие стояли на фоне колумбария красивейших роз! О чем это говорит? Даже в мелочах люди чувствовали заботу о них руководства.
– Надо бы памятники уже начинать ставить: здесь был такой-то славный завод, здесь такой-то…
– Достаточно прогуляться по центральным улицам Омска. Что осталось от завода имени Карла Маркса? Тоже ведь было крупное предприятие оборонного комплекса страны. Теперь в главных корпусах, где трудились тысячи высококлассных инженеров, процветают торговые комплексы. Идем дальше. Молодое поколение сегодня даже не представляет себе, что танцпол «Атлантиды» – это тоже бывшее заводоуправление предприятия «Электроточприбор». Да и вся их территория отдана на откуп коммерсантам. От «Сибзавода» осталась тоже только остановка. А между тем этот завод выпускал важнейшие агрегаты для сельхозтехники. «Еле дышит», что называется, и завод Козицкого, разрушен завод подъемных машин, список можно продолжать. У всех омских заводов была славная история. Наш город был великим и могучим, хотя, внешне, может быть, и неброским, как все настоящее. Это был город будущего, индустриальная столица высоких технологий! Сегодня же мы имеем болтовню на всех уровнях власти о модернизации производства, а на деле… пройдитесь по Омску. Город-заводомогильник.
– Тема ушедших налогов нефтезавода уже десять лет является самой обсуждаемой среди омичей. Почему о судьбе заводов, их возрождении и вкладе в областной бюджет замалчивается?
– Потому что они тоже давно уже проданы. Хорошо, если хоть что-то платят! На самом деле, пара таких заводов, как «Полет» и им. Баранова, способны обеспечить бюджет нашего города. Кого-то, быть может, удивит, но в советские времена нефтехимия была в стране второй отраслью по значению. На первое место ставилось машиностроение. И Омск был могучим индустриальным центром Западной Сибири и пятым по промышленному потенциалу в СССР. Решающую роль играли предприятия военно-промышленного комплекса. На них трудились высококвалифицированные специалисты, которые занимались высокими технологиями. В советские времена я ни разу не был на территориях этих заводов. Они были секретными, попасть туда постороннему было невозможно. А в постсоветский период, будучи депутатом, я побывал в конструкторском бюро «Полета», где в то время работало около полутора тысяч человек. Полторы тысячи высококвалифицированных специалистов! Сейчас этого подразделения уже нет, его ликвидировали. А на заводе Баранова, тогда все еще сверхсекретном производстве, помню, увидел огромные уже нерабочие, «мертвые» цеха, было ощущение разрухи. Потом нас завели в один из корпусов, в которых стояли авиационные двигатели. Я по образованию гуманитарий, от техники далек, но то, что я увидел, впечатлило надолго! Я был поражен этими фантастическими изделиями! Мы же не видим двигатели самолетов, они закрыты обшивкой. А здесь, налицо была вся анатомия этих агрегатов. Даже зрительно воспринимать эти сложнейшие устройства непостижимо, взгляд путается в этих переплетениях трубочек, деталей, чегото еще! Есть только понимание, что работа филигранная! Сам цех можно сравнить с храмом – высокий, чистый, белый, настоящий Храм Техники! Вот это ощущение, даже спустя столько лет, меня не покидает. Это смесь восхищения, гордости от того, что это сделано людьми, нашими людьми, омичами, и боли от погасших огней завода. Цена одного такого двигателя для наших, советских истребителей измерялась в миллионах, причем, в валюте.
В то время у регионов были полномочия прямых контактов с Индией, Египтом, другими арабскими странами, где стояли на вооружении наши самолеты, и, конечно, заводы могли жить. Но предпочли заводы убить. Медленно, но верно. Разрушили все кооперативные связи. И это произошло уже на федеральном уровне. Двигатели собирали в Омске, на заводе Баранова, а комплектующие для них, огромное количество деталей, поставлялось с сотен других заводов, расположенных по всей стране. А когда пошла приватизация «по Чубайсу», начали распродавать все без разбора. Вот, к примеру. И у завода Баранова, и у завода «Полет» были свои авиагруппы, то есть собственные грузовые самолеты, которые привозили комплектующие. И первое, что приватизировали, – эти самые самолеты, лишив предприятия быстрой и дешевой доставки. По информации моих источников, приватизировали каждый такой грузовой гигант по цене мотоцикла. Можете себе представить масштабы ограбления предприятий? Растащили, что могли тогда, добивают и сейчас.
– Что вы имеете в виду?
– Я просматривал опубликованные декларации о доходах некоторых сегодняшних руководителей производств. Был немало удивлен сведениям, которые предоставил господин Березовский, возглавляющий ОНИИП. Годовая его зарплата равняется 12 млн рублей, то есть 1 млн в месяц! Меня терзают смутные сомнения, с каких таких доходов? Сопоставляю цифры с советскими мерками. Во времена СССР, директора больших заводов получали, конечно, большую зарплату. Думаю, от шестисот до тысячи рублей в месяц выходило у них. Особенно, если делали хороший план, выпускали сложный агрегат, или механизм. Ответственность была тоже несравнимая! Заводы-то были ого-го какие! На Баранова работали более 33 тысяч человек. Соответственная была и производительность труда. Но ведь и квалифицированный рабочий мог получать и триста, и четыреста рублей в месяц. И таких были не единицы. То есть всего лишь в два раза меньше директора. Очень сомневаюсь, что в институте приборостроения рабочие или инженеры получают сегодня по полмиллиона, в соответствии с директорской зарплатой! А дом у этого Березовского – 740 квадратных метров? Это зачем ему? Он что, многодетный отец, гарем у него там или армейский полк размещен? Как понять эту страсть к излишествам? Очевидно, что бюджетные деньги «проедаются» теми, кто ближе к кормушке, и что предприятие недополучает средств на свое развитие.
– А Полежаев мог сдержать процесс разграбления, разрушения омских заводов?
– Для Омской области Леонид Константинович был человеком пришлым. Без своей команды. Был назначен – тогда выборов не было. Чтобы закрепиться у власти, первым делом ему надо было угождать Кремлю, который требовал от регионального бюджетного пирога один кусок за другим. Когда сформировал свою команду, уже от пирога остались крошки. Он еще мог повлиять на ситуацию с нефтезаводом, но не выдержал давления и соблазна. В прессе сообщалось, что у его семьи была доля акций Сибнефти.
– Непраздничный, неюбилейный разговор у нас получился…
– Зато без прикрас и заздравных речей. Впрочем, юбилейный тост у меня есть: Поздравляю, горжусь моими земляками, рабочими, инженерами и повторяю снова – только мы сами и никто другой сможет изменить нашу жизнь в правильном направлении!
Беседу провела
Юлия БОГДАНОВА.
