Председатель колхоза Д., мужчина крупный, веселый, играл на гитаре, не отказывался посидеть в доброй компании…. Однажды в Марьяновке после какого-то мероприятия устроили ужин для избранных. На каждом столике, кроме хорошей закуски, красовалась запечатанная бутылка водки «Особая московская». Председатели колхозов, сидевшие отдельно, пили пиво из тяжелых пол-литровых кружек и добродушно перепирались, кто будет откупоривать и разливать водку. Один сказал, что не умеет, другой – что глазомером не обладает, третий еще что-то. Тогда Д., допив пиво, мощным ударом ладони по донышку бутылки вышиб пробку, вылил все содержимое в свою кружку и, не отрываясь, выпил. «А теперь вы разливайте себе», – сказал он, закусывая. Улыбающаяся официантка тотчас поставила на столик другую, уже откупоренную бутылку. Все в зале это видели, а некоторые даже захлопали в ладоши.
Полундра
За точность не ручаюсь, но дело было примерно так. В самом начале 60-х годов в Омск прибыло 2000 уволенных в запас моряков. На комсомольскую стройку они приехали поднимать в городе большую химию. На кораблях матросы, привыкнув к чувству локтя, и в Омске держались вместе, друг за друга вставали горой, бывало, у блюстителей порядка своих отбивали. Слух прошел, что милиционерам даже разрешалось стрелять по ногам, если морячки, размахивая ремнями с пряжками, под крики «Полундра!» устраивали драки. Тогда Омск был переполнен слухами. Говорили, что штатским парням лучше не попадать дембелям под горячую руку, что за обиду своих товарищей на танцах они, действуя по-военному, блокируют выходы с танцплощадки и непонравившихся кавалеров – через ограду. Особенно доставалось так называемым стилягам, у которых «брюки узкие, толстая подошва и болтается пальто, как балахон» (слова из песни тех лет).
На окраинах Омска тогда собирались компании приблатненных. Эти парни любили пощеголять в полупальто «москвичка» или даже фуфаечке стильной, сапожках хромовых, кепке-шестиклинке и чтобы обязательно фикса была золотая, пусть даже на здоровом зубе. «Це, це тебе надо?!» – и следом презрительное цирканье длинной слюной под ноги. Впрочем, в большинстве своем они были вполне домашними мальчиками, а их вид и манеры – это для форсу.
Но ближе к теме. Владимир Сливков рассказывал. Познакомился он тогда с девушкой, да еще какой – прямо как из журнала мод, юбка колоколом…. Володя был весь в надеждах: «Марина, Марина, Марина, когда же ты скажешь мне «да»…» Встречались они в горсаду на танцплощадке. И тут как раз морячки прибыли, начали свои порядки устанавливать. Володю на площадку не пускают, а Марине вход свободный. Так он придумал следующее. Раздобыл флотскую форму, подогнал под себя и в ней явился на свидание. Два вечера все было хорошо, и Володя самозабвенно танцевал с избранницей, но на третий его кто-то выдал, а может, морячки заподозрили в самозванстве. Только подходит их несколько: «Братишка, ты с какого корабля?» И как ни изворачивался Володя, его все-таки разоблачили, тельняшку порвали, но бить не стали – вошли в положение.
Моряком Сливков не стал, служили мы с ним после в ракетном полку. Он рассказывал, что Марина, оценив по достоинству его настойчивость, вышла за Володю замуж. Помню, во время службы он очень по ней скучал.
Михаил САНЬКОВ,
краевед.
Саргатский район.
