В каждой семье живут воспоминания родственников, знакомых о той войне – то, что называют окопной правдой
Хочу поделиться тем, что рассказывал мне фронтовик-разведчик, товарищ отца дядя Коля Чернобылов. Именно то, что видел, что пережил он.
– А на войне было всякое: был героизм и трусость, теряли рассудок во время атаки, смерть от неосторожного обращения с оружием (у товарища в кармане разорвалась граната, и дядя Коля недоумевал, как могла выпасть чека), были самострелы, членовредительство и расстрел за это перед строем по решению военно-полевого суда. Была и бравада – выходя холодной вьюжной ночью через линию фронта, и когда оставалось только пересечь нейтральную полосу, умудрялись бросить гранату в дымящуюся трубу немецкого блиндажа со словами: «это вам не сорок первый год». Были и убийства в спину, во время атаки, слишком ретивого лейтенанта, который вел себя с солдатами как царский фельдфебель. Было и награждение орденом бойца, который прибыл из госпиталя на второй день после наступления и попал в списки для награжденных.
Однако не такого рода случаи определяли главную правду войны.
Об одном случае хочу рассказать отдельно. Может быть, и не вспомнил, если бы не увидел, что творится в Киеве на Майдане. С каким остервенением кидались молодчики на охрану.
Со слов дяди Коли, разведка в атаку не ходила, но после «зачищала, так сказать, местность».
– И вот однажды шли цепью, вдруг из воронки высунулся немецкий солдат (как впоследствии оказалось – бандеровец) и из бронебойки выстрелил в живот нашему товарищу. Попытался перезарядить еще, но мы его быстро выволокли из воронки и хотели превратить в «фарш». Но... У нас в группе был боец, которому было 34 года, а мы его звали дядя Вася (командиру было 23 года). Ни до, ни после я не встречал таких сильных людей. Со словами: «Нечего на эту падаль советский патрон тратить», – он убил его одним ударом кулака, по-крестьянски, в ухо.
Дядя Коля помолчал, а потом спокойным уверенным голосом сказал:
– А вообще мы этих в плен не брали, мы их на месте расстреливали.
– А почему? – спросил я.
– А это не люди.
– А кто? Звери?
– Да нет, зверь и тот понимает. Выродки это, выродившиеся люди. Немцы, те, которые поняли, что «Гитлер капут», покорно сдавались в плен. Эти нет, в глазах нечеловеческая злоба и ненависть, кажется, сунь ствол автомата в рот, половину ствола отгрызет. Уже позже слышал версию, что якобы в некоторых районах Западной Украины в давние-давние времена свирепствовал сифилис. Вот из поколения в поколение и народилось такое зверье. Быть может, это всего лишь версия, уроды были везде.
А вот воспоминания другого фронтовика – моего двоюродного деда, родного дяди моей мамы – дяди Миши.
Будучи подростком, по незнанию или по наивности полагал, что каждый фронтовик обязательно убил сколько-то врагов. И вот однажды его спросил: «Дядя Миша, а ты сколько убил фрицев?» Он вздохнул и сказал: «Ну одного я точно убил». И вот его рассказ.
Дед воевал под Ленинградом в тех местах, о которых поется в песне: «Кто в Ленинград пробивался болотами, горло ломая врагу…». Местность лесисто-болотистая, в окопах вода, «кукушки» (снайперы) не давали высунуться. Больше всего от них наших бойцов погибло. Однажды завязался короткий бой. По-видимому, через участок выходила немецкая разведгруппа. У деда была старая винтовка, у которой при резком передергивании выпадал затвор. И здесь, после очередного выстрела, пока вставил затвор, перезарядил, поднял голову и увидел, как из окопа высунулся немецкий солдат. Они заметили друг друга одновременно. Дед на секунду оказался быстрее – выстрелил первым. Дед стрелял хорошо, при формировании части даже пристреливал новые винтовки. Подбежал к убитому, чтобы посмотреть, подойдут ли ему сапоги (сам был обут в ботинки и обмотки). Сапоги были его размера. В это время поляну перебегал еще один немецкий солдат. Дед выстрелил навскидку и попал ему в бедро. Тот упал, схватился за ногу, начал
кататься по земле и орать диким голосом. При перезаряживании винтовки опять выпал затвор. В это время из кустов выбежал еще один немецкий солдат и помог раненому скрыться. Дед прикатил пулемет и открыл огонь по кустам. После вернулся к убитому за сапогами, но, увы, ни ранца ни сапог уже не было.
И вот что рассказал дед дальше. «Передо мной лежал красивый парень, пуля попала в уголок глаза, пробила голову, каска улетела за бруствер. Светлые волосы рассыпались…». И тут дед Миша произнес фразу, которая меня, подростка, удивила: «Эх, не дождется тебя мать». Дед пожалел врага?! И только значительно позже, повзрослев, я понял, что это была не жалость, а понимание всего ужаса войны, где люди убивают друг друга. А каждого ждет дома мать, каждый надеется вернуться, и каждый понимает, что не все вернутся домой.
Дед выжил. Он был ранен от разорвавшегося снаряда, и крупный осколок раздробил ему колено. Так всю жизнь нога и не гнулась. Лечился в Ленинграде в госпитале, и там судьба опять подарила ему жизнь. Всех, кто самостоятельно мог передвигаться, перевезли в другое помещение на долечивание, а ночью в госпиталь попала тяжелая бомба и почти все погибли.
Вот такие воспоминания двух людей, которым досталась нелегкая доля солдата. И снилась им потом до конца дней война, черные точки падающих бомб, а дяде Коле почему-то снился убитый кулаком бандеровец. И просыпались они среди ночи с бьющимся сердцем, вспоминая все, что пережили.
Не будем забывать и мы тех, кто спас нас. Будем помнить!
Геннадий ВЯЧИН.
Оконешниковский район.
