Впрочем, как выяснилось, иерархия сдвинулась:
– Крановщик, – тяжело поднялся на костылях Елькин.
– Директор…, – тихо прошелестел Семенов.
– Безработный на момент преступления, – представился Полукаров.
– Безработный на момент преступления, – повторил за ним Масленкин.
У прокурора Гульжан Абишевой, видимо, были другие сведения:
– Полукаров, учредитель ООО «Группа компаний «Жилстрой Джаст Фит Лайф», достоверно зная о неисправности технического устройства, дал указание установить башенный кран на стройплощадке отеля «Маршал», с которым был зал заключен договор подряда, построить подкрановые пути без соблюдения технических норм… – читала гособвинитель. – Директор Семенов, достоверно зная о неисправности технического устройства и нарушении технических норм, не назначил проверку отработавшего службу устройства, дав распоряжение начальнику участка произвести работы с его использованием … Начальник участка Масленкин, достоверно зная о неисправности и нарушении техники безопасности, распорядился крановшику и стропальщикам, не аттестованным для работы на опасных объектах, начать погрузку-разгрузку бетона….Крановщик Елькин, достоверно зная о неисправности, не сообщил об этом специалисту, отвечающему за безопасность, и начал работы…
Подсудимым вменяется ч.3 ст.216 статьи УК РФ – нарушение правил безопасности при ведении строительных работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц. Кран, у которого был неисправен тормоз передвижения, съехал с рельсов, сбив тупиковые упоры, установленные на недопустимо близком расстоянии от края.
– Желаете выразить отношение к обвинительному заключению? – обратилась судья Ирина Носик к обвиняемым и их юристам: по одному на каждого.
Трое «старших по званию» пожелали немедленно выразить искренние соболезнования потерпевшим. Крановщик промолчал.
– Но признать вину не могу! – Неожиданно сообщил Виктор Полукаров, нервно перебирая исписанные листки. – Надеюсь, суд, исключительно на основании законов, выяснит истинные причины трагедии, а не назначит виновных, как это сделало следствие. По непонятным мотивам следствие неверно истолковало доказательства, придя к совершенно нелогичному выводу о моей виновности. Работы ведутся не в одном месте и даже не в одном городе, генеральный директор, даже самый талантливый, не может знать всех тонкостей работ, не в состоянии физически проверить качество и быть уверенным, что все ведется правильно. Для этого в компании работали специалисты, к тому же еще 26 августа 2015 года я был уволен с должности конкурсным управляющим, после чего вся ответственность перешла к нему. Я никогда не давал и не мог дать указания установить кран с нарушениями. Это очень мелкий вопрос…
По скорбному залу эхом пронеслось: мелкий вопрос, мелкий вопрос. Родные погибших опустили головы. А Полукаров поднял теперь очень важный вопрос, по его словам:
– Фактически на 9 октября строительством на площадке занималась другая организация – ПМК 994 Треста «Железобетон», к которой я не имею отношения.
Слова директора «Джаст Фит Лайфа» Константина Семенова звучали в унисон речи его безработного начальника:
– Если бы я был виноват, конечно, признался бы.
– Но с 9 октября «Жилстрой Джаст Фит Лайф» фактически был отстранен от строительства, застройщик принял решение привлечь к работам ПМК 994 Треста «Железобетон», которое даже поменяло охрану! – подхватил стряпчий директора. – Семенов не мог дать указание начальнику строительного участка, поскольку считал Сергея Масленкина, фактически уволенного из «Жилстрой Джаст Фит Лайф», сотрудником другой организации.
Защитник Масленкина объяснил:
– Мой подзащитный фактически был безработным, а на стройплощадке находился, чтобы передать документы…
И только крановщику, хмуро слушавшему свое руководство, сказать в свое оправдание было нечего:
– Я виноват в смерти людей. Желаю выразить соболезнования семьям погибших. Больше слов нет.
У его заступника их тоже не нашлось. 37-летнему Федору Елькину, ставшему после катастрофы инвалидом, не на что нанимать дорогих адвокатов. За уничтожение чужого имущества в крупном размере платить тоже по иерархии: не учредителю фирмы, не директору, не начальнику участка, а крановщику.
– Вы на следствии говорили, что вас заставили сесть в сломанный кран под угрозой увольнения? – спросила я Елькина. Он глянул исподлобья и отвернулся, будто ловя готовые вырваться ругательства.
В зале заседания плакали родители Юлии и Дмитрия, и даже судебные приставы не решались к ним подойти, чтобы освободить помещение для следующего заседания.
– Это убийство! И убийство предумышленное! – почти кричала Ольга Богданова. – Они ведь знали, что рано или поздно кран упадет. Пожалели денег, а наших детей никто не пожалел! А они просто возвращались домой своей обычной дорогой… И никто не виноват! Сейчас параллельно идет процесс по инспектору Ростехнадзора Константину Иванову, и, оказывается, инспектор не имеет права проверить технику по собственной инициативе, иначе его накажут. Государство отдало безопасность на откуп хозяевам жизни, которые гонятся за прибылью, а на людей им плевать.
– Только ребенок нас держит, – сдерживала слезы Анна Щербак, мама Юлии Богдановой, молодой женщины, работавшей секретарем суда и собиравшейся сделать карьеру: – С нами живет, у нас опекунство пополам. Он ведь все помнит: как лежал в машине, как ее пилили. Говорит, я плакал, а мама с папой молчали… Два часа машину болгаркой пилили, а он сидел с ними, мертвыми…Первое время не могли на утренники с ним ходить – любой громкий звук пугал. Он не понимает, что такое смерть, маленький. Все придумывает: я лестницу найду, маму с папой и Егорушку с облачка на землю спущу… Не можем мы забыть, не сможем простить. Если бы хоть один из них сказал «нет»...
Наталья ЯКОВЛЕВА.
