Эти заметки передала в редакцию супруга Бориса Ивановича Проненко. Известный в области специалист сельского хозяйства, многие годы работавший в Омском обкоме КПСС, он с большим интересом изучал историю нашего родного края, много и постоянно беседовал с ветеранами.
Проникнутые искренней любовью к родному Прииртышью, эти заметки Борис Иванович Проненко завершить не успел. Но хотя бы часть из того, что им написано, мы предлагаем (и еще предложим) вниманию читателей «Красного Пути».
Почему ехали в Сибирь
В период столыпинских реформ (1900–1913 гг.) мои предки – родители отца – Проненко Лука Терентьевич и Евдокия Петровна и родители матери – Свинаревы Антип Федорович и Ефросинья Моисеевна – приехали в Сибирь в 1911 г. с Украины.
По рассказам бабушек и их односельчан жизнь украинских и российских крестьян в царское время была ужасной. Они пользовались общинной землей, которая делилась по едокам (членам семей) только мужского пола. На жену и дочерей земля не выделялась. В результате земли получали мало – урожая, чтобы прокормить семью, не хватало. И крестьяне вынуждены были толпами идти к помещику батрачить за кусок хлеба. Все лучшие земли на Украине, да и в других местах европейской части России, принадлежали помещикам.
Вот что писала моя бабушка Евдокия Петровна Проненко, поздравляя нас с Днем Октябрьской революции в 1971 году (сохраняю орфографию): «Поздравляю Вас с Днем Великим – 7 ноября. Господь дал людям такую мудрость, чтобы они выгнали этих, которые мучили нас. Мы поехали в Сибирь, у нас не было земли, нечем было жить, а вокруг деревни помещики у них по десять тысяч гектаров земли. О как вздумаю, так и плачу – как мы жили бедно, у нас ничего не было. Как весна, надо идти к помещику. Он нас кормил как собак. Я благодарна богу и людям, что это сделали. Слава тем, кто победил».
Другая бабушка, Ефросинья Моисеевна, служившая нянькой у помещицы, рассказывала, что когда появлялась помещица, все должны были (батраки) падать на колени.
О каких-либо социальных заботах о тех, кто своими руками пахал, сеял, выращивал скот и кормил тех же помещиков, а также царских чиновников, речи не было. Крестьянских детей никто не лечил. В лучшем случае они оканчивали церковноприходскую школу – 3 класса. На мелких хуторах не было никаких школ. Мои мать и отец в детстве в школе не учились.
Научились писать и читать уже в героический период ликвидации безграмотности.
Сейчас демократы превозносят царский режим, их идеологи откровенно лгут с экранов телевидения и по радио о якобы прекрасной жизни при царе. Организовали вселенский плач по убиенному Николаю II, по личному приказу которого, были расстреляны сотни рабочих 9 января 1905 г., проведен Ленский расстрел рабочих. В журналах «Нужды сельского хозяйства Сибири» (издавался до революции) есть информация, что в 1913 году от голода в России умерло 3 млн крестьян.
Когда услышу песню «Корнет Оболенский, поручик Голицин», в воображении возникает страшная картина эксплуатации и унижения крестьян. В новых песнях, фильмах воспевают патриотизм дворян. А ведь зиждился этот патриотизм на мозолях и ранних смертях миллионов крестьян и рабочих.
Бунт общины
Мои дед и бабушка Проненко, приехав в Исилькульский район, поселились вначале в деревне Тетерье (12 км от с. Евсюки). Но дед, будучи баптистом, резко выступил против местного попа, который был пьяницей. Деда стала преследовать царская полиция, и они перебрались в Полтавский район на хутор Жирный (около Новоярчеевки), а затем определились в поселении Тильдеж 33. Получили 7 десятин пахотной земли, какие-то сенокосы и пастбища. Но деду из-за религиозных убеждений пришлось скрываться в г. Петропавловск (Казахстан) до революции, объявившей свободу совести.
После Октябрьской революции полученные земли (по столыпинской реформе) в основном остались в прежнем пользовании. Демократы (будь они прокляты) трактуют эти реформы как большой положительный прорыв в сельском хозяйстве. Но внимательно изучив историю своего рода, я делаю вывод, что это совсем не так. Да, действительно, большое положительное значение имело переселение крестьян на свободные земли. Но освоение этих земель, становление русских фермеров на хуторах или отрубах было трудным. Годами выплачивались ссуды. Бабушка рассказывала, что ее отец – Петр Нагорный умер, не попробовав цельного молока. Его перерабатывали на масло, продавали купцам и расплачивались по различным платежам.
Кроме того, сам процесс выделения переселенцам земель был сложным и даже трагическим. Столыпинская реформа, что называется, споткнулась об общину. В царское время 819 столыпинских землеустроителей были убиты крестьянами (газета «Красный Путь» от 25 декабря 1997 г., И. Полынский).
Большая часть переселенцев длительное время жили в нищете. Вот что доложил А. Семеняк, секретарь Полтавского сельскохозяйственного общества на заседании сельскохозяйственного и кооперативного съезда 2–12 января 1916 г. в г. Омске: «Население нашего района почти все переселенцы из разных губерний России. Их толкнуло на переселение в Сибирь малоземелье и теснота на родине. Однако, что мы видим вокруг себя? Сплошь и рядом одну бедноту и голь. Возьмем поселки Украинка, Городище. Здесь нет радости достатка, при помощи которой жизнь можно было устроить лучше… Жизнь на отрубах и хуторах не радостнее, чем в селах, живут как волки в лесу».
Прав был А.В. Чаянов, который писал: «Формы землепользования нельзя предписать вопреки местным условиям. Ошибка знаменитого указа Столыпина (а111906 и 14061910 г.) состоит в том, что Столыпин хотел насильно разрушить общину. Этого делать не следовало… там, где она жила и нужна народу, ее не удалось разрушить и смелому министру старого режима».
Как рассказывали мои родные, приехавшие с Украины на поселение в Сибирь, среди них, а также в старых крестьянских общинах шло расслоение крестьян на богатых и бедных. Богатыми становились те семьи, где было достаточно крепких мужских рук, где хозяева использовали все возможное и невозможное, чтобы разбогатеть – обман, подкуп, воровство, эксплуатацию батраков и т.д. Бабушка Евдокия рассказывала, что в поселении Бильдеж 33 всех крестьян держал в своих руках один хозяин. Давал под зерно, мясо и молоко, деньги, сельхозмашины, инвентарь. Некоторые отрабатывали свои займы на его полях. Этот хозяин, таким образом, держал поселение, что называется, в кулаке. И понятие «кулак-мироед» родилось в народе не потому, что они якобы спали на своих кулаках, дабы не проспать работу, о чем ныне твердят.
Расслоение крестьян в деревне на богатых и бедных продолжалось и в первые годы после Октябрьской революции.
Пока жив был дед Проненко, семья кое-как сводила концы с концами. Но со смертью деда в 1920 году хозяйство становилось все хуже и хуже. Бабушка осталась одна с 4мя детьми. Старшему сыну Ивану, моему отцу, было всего 11 лет. Хватила эта семья не мало горя, держалась она на одних рабочих руках бабушки. К тому же инвентарь изнашивался, земля обрабатывалась плохо. За помощь богатого надо было вдвойне платить.
Бабушка испытала на себе продразверстку. Ей дали задание сдать государству 3 мешка пшеницы. Она отказалась. Ее отвезли в Исилькульскую тюрьму и ей пришлось отдать эту пшеницу. Из тюрьмы ее выпустили.
Положение стало критическим в семье. Как рассказывала бабушка – хоть пускай детей по миру. Это делали некоторые семьи, особенно в царское время. То есть будучи не в состоянии накормить детей, шили им сумки (торбы) и отпускали собирать по селам, деревням куски. Какая-то часть этих детей покидала родных навсегда.
«Весёлый пахарь»
Различные демократы (вроде омских Казанника, Минжуренко, Самосудова и других) кляли колхозы, обвиняя Советскую власть в насильственной коллективизации. Действительно, для богатых кулаков она была насильственной. Для бедных крестьян, а их было абсолютное большинство, коллективизация была спасением.
Чтобы понять это, надо представить ту обстановку, которая сложилась на селе в двадцатые годы прошлого века. Миллионы мелких крестьянских хозяйств были безлошадными. Многие из них потеряли мужчин-кормильцев в первую мировую и гражданскую войны.
Ленин, советское правительство были озабочены – в каком направлении развивать сельское хозяйство? Был разработан ленинский кооперативный план (статья «О кооперации»), предусматривающий производство сельхозпродуктов коллективом. Тем более что введенная новая экономическая политика (НЭП), суть которой – допустить в некоторых пределах частную инициативу, предпринимательство не решала проблему улучшения жизни основной части крестьян. Вновь стали появляться богатые за счет эксплуатации другого населения. Государственные доходы росли слабо. А надо было развивать стратегическую экономическую базу, обеспечивающую образование сильного государства, способного защитить себя от внешних и внутренних врагов. Поэтому Сталин приостановил НЭП. В декабре 1927 года по этому вопросу состоялся 15й съезд ВКП(б). Его решение стали основой для осуществления коллективизации крестьянских хозяйств.
Мудрая бабушка Евдокия правильно оценила обстановку. В 1929 году со всем имуществом и скотом, с сыновьями – Иваном (20 лет), Яковом (15 лет) и Петром (10 лет), дочерью Лизой (11 лет) переехала в с. Евсюки Исилькульского района. Здесь же обосновались три ее сестры и брат с семьями.
В Евсюках был образован колхоз «Веселый пахарь».
Бабушка тоже вступила в этот колхоз, передала в колхозное хозяйство две лошади и корову. В Великую Отечественную войну и после мне приходилось работать на этих лошадях (сгребал сено, однажды пахал пары и т.д.).
Первым председателем колхоза был избран Сергей Кириленко, родом из Белоруссии. Далее (до Великой Отечественной войны) колхозом руководили Петр Козубенко, Архип Попивнич и Егор Сидюк.
Памятна судьба Егора Сидюка. Когда началось раскулачивание, он спасал от принудительной высылки членов раскулачиваемых семей, выдавал соответствующие справки. И эти люди выезжали кто куда. Многие уехали в Узбекистан (была слава – «Ташкент город хлебный»). За эти справки Егору Леонтьевичу Сидюку дали 5 лет тюрьмы. Он строил Беломорканал. Вернулся досрочно, освободили за хороший труд. Накануне войны с фашистской Германией его избрали председателем колхоза «Веселый пахарь». Я был свидетелем того, как добросовестно относился Егор Леонтьевич к своей должности. Бывало, со своего двора уносил для работы в колхозе лопаты и т.д. Обладал недюжинным крестьянским умом, был добр к людям. Дела в колхозе шли в гору. В первые же месяцы Великой Отечественной войны был призван на фронт; воевал почти все четыре года старшиной роты. Вернувшись с войны, был вновь избран председателем колхоза!
В те времена многие производственные и социальные вопросы на селе решались в основном в сельском Совете. Свет в помещении Совета нередко горел до утра.
Вступив в колхоз, мои отец и мать активно включились в работу. Отец, Иван Лукич Проненко, был одним из первых бригадиров колхоза, затем, окончив курсы в Исилькуле, стал агротехником, а перед войной был выдвинут участковым агротехником Медвежинской машинно-тракторной станции. В июле 1941 года ушел на фронт. Погиб 15 марта 1945 г. под Берлином.
Мать, Вера Антиповна Проненко, работала дояркой, заведовала переработкой молока в сливки и обрат на животноводческой ферме, была кладовщиком, трудилась на других работах. В период сенокоса была скирдоправом – на селе это ответственная должность: надо было уметь так уложить сено в стога, чтобы оно не затекло дождями и не сгнило. Ей это удавалось. После войны, работая заведующей свинофермой, в 1951 г. получила 18 поросят на свиноматку. Это был самый высокий показатель в Исилькульском районе. Избиралась депутатом Омского областного Совета депутатов трудящихся.
(Окончание следует).
