Социализм вернётся, но за это надо активно бороться
МОЙ ОТЕЦ вступил в РСДРП(б) в сентябре 1917 года и, будучи членом полкового и дивизионного солдатских комитетов, был послан с фронта в Петроград, и 26 октября слушал В.И. Ленина и нам об этом рассказывал. В годы Гражданской войны, начав рядовым, закончил командиром кавалерийского полка Красной Армии. Сразу по окончании Гражданской войны он получил назначение в ВЧК-ГПУ особо уполномоченным на участке советско-польской границы.
По окончании Промышленной академии он работал директором заводов и руководителем треста лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. В нашей семье Октябрьская революция была нашей всегда и для нас, сыновей Ивана и Анны Алферовых: старшего, Маркса, родившегося 1 января 1924 года и 13 января принятого в члены профсоюза после красных крестин, и Жореса, названного в честь основателя Французской социалистической партии Жана Жореса.
Маркс окончил школу в 1941 году. Пошел добровольцем в Красную Армию и после окончания Свердловского пехотного училища воевал командиром взвода и роты в Сталинграде, на Курской дуге…
Письмо брата.
«Сегодня я уезжаю на фронт защищать завоевания соцреволюции от гитлеризма. Куда ни попаду, везде родные места. Сталинград. Запад, Ленинград, так что на родину еду… Да здравствует жизнь и победа во имя ее, во мне будьте уверены, я в борьбе с фашизмом буду стоек и мужественен, клянусь вам, не осрамлю нашу фамилию. Немцы набросились на нас, что ж, пусть держатся, мы докажем им свое право на жизнь, свободу и счастье… Сегодня знаменательный день в моей жизни: сегодня я принят в кандидаты Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Ну, папа, теперь я кандидат в ту партию, в которой ты состоишь уже 26-й год… Моя армия громит сейчас крупную немецкую группировку, да так, что от нее только дым идет. Папа, ты говоришь, завод работает «на большой», давай больше боеприпасов, не спускай темп, и наша Красная Армия, не спуская темпа, громит врага».
«Я буду драться, чтобы мой отец был свободным человеком, мать – свободным деятелем человечества, братишка – человеком будущего и человеком с большим будущим. Я буду бороться и за себя. За ваше и свое право на свободную жизнь».
Теперь в моем кабинете, когда я работаю, пишу, как в эти минуты, просматриваю книги в шкафах, брат глядит на меня с портрета серьезно и очень задумчиво. Мне кажется, что он хочет спросить:
– Как же это могло случиться, что после того, как мы разбили фашистов и отстояли впервые в мире созданное государство трудящихся, страну, целью которой была социальная справедливость, вы все это дали уничтожить?
– Как же это могло случиться, что цель Гитлера – уничтожение Советского Союза путем его расчленения оказалась выполненной?
***
Мой старший брат Маркс в партию вступил в 1942 году в Сталинграде. А папа мой вступил в партию в сентябре 1917 года в Двинске. А я стал комсомольцем в 1943 году, тринадцати лет от роду, хотя разрешалось принимать только с четырнадцати. При приеме мне задали единственный вопрос, меня спросили: «Мы будем формировать уральский комсомольский ударный лыжный батальон – ты пойдешь?» На что я ответил: «Да, конечно». Поэтому, говоря о моем отношении к Коммунистической партии, должен сказать, что у меня имеются большие личные и семейные традиции. Я не могу изменить ни памяти отца, ни памяти брата. Я не могу изменить самому себе, тому тринадцатилетнему подростку, который вступал в комсомол, чтобы драться с фашизмом.
Десятилетним мальчиком я прочитал замечательную книгу Вениамина Каверина «Два капитана». И всю последующую жизнь я следую принципу ее главного героя Сани Григорьева: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Очень важно при этом понимать, за что ты борешься.
***
Какие свои достижения в жизни и науке считаю главными? В науке, думаю, полупроводниковые гетероструктуры, за что и все премии получены, что стало самым важным в академической карьере. Многое было сделано для развития современной электроники – и в нашей стране, и в мире. А в советское время мы очень многие вещи в этой сфере делали раньше американцев, причем не только научные разработки и приоритет были за нами, но и производство у нас начиналось раньше. И лазеры комнатные мы делали раньше, чем американцы, и солнечные батареи на гетероструктурах у нас уже были, и многое другое, а они только первые статьи писали. А второе важнейшее достижение – очевидно, этот научно-образовательный центр. Это очень хорошее дело, очень важное.
В 1971 году за работы по ДГС-лазерам Алферову присуждена золотая медаль Франклиновского института США. В 1972-м – Ленинская премия – за фундаментальные исследования гетеропереходов в полупроводниках и создание новых приборов на их основе. Спустя 12 лет – Государственная премия СССР – за разработку изопериодических гетероструктур на основе четверных твердых растворов полупроводниковых соединений A3B5. И, наконец, 2000 год – Нобелевская премия.
Почему пришёл
во фракцию КПРФ?
Взгляды мои известны, я их не скрываю. Да, я знаю, что после присуждения Нобелевской премии я приобрел известность не только в научных кругах. Порой меня самого удивляет, как много людей в самых разных уголках земли, оказывается, знают меня. Недавно в США сажусь в заказанную для меня машину, и водитель сразу, как к старому знакомому, обращается ко мне: «Жорес Иванович». Оказалось – он русский, и они там, в Америке, смотрят наше телевидение, читают нашу прессу и знают меня.
И вот, если на секунду предположить невозможное, если бы я вдруг принял предложение и оказался в другой фракции, что бы подумали обо мне эти люди? Они бы подумали: «И этого купили!» А меня не купишь.
В советское время по определению наука была нужна. Мы с самого начала ставили перед собой задачу создания мощной индустриальной державы.
После войны, когда приняли решение о работах по атомному проекту, было также принято постановление правительства о развитии науки и высшего образования. Да, ядерной физике и разработке ядерного оружия уделялось особое значение, но приоритетом была вся наука! Резко была повышена зарплата ученым. Кандидат наук, становясь на второй день после защиты старшим научным сотрудником, получал зарплату, как директор большого завода.
И несмотря на некоторые идиотские вещи с биологией, кибернетикой, порой ненужной идеологизацией науки – по большому счету наука и ученые были нужны стране. Неудивительно, что электроника, машиностроение, приборостроение так развивались. То есть у ребят, студентов, и понимание имелось, что они занимаются важным и нужным делом, да и зарплата хорошая. А система отраслевых промышленных министерств – вообще гениальное изобретение Советской власти.
Ну и, конечно, была единая страна, была общая научно-техническая политика. Разделить страну на 15 частей – это удар по всему, в том числе и по научно-техническому потенциалу. И прежде всего – по высокоразвитым отраслям промышленности. Если представить, что США сегодня разделили бы на 15 независимых государств, не всегда дружелюбно друг к другу настроенных, возник бы такой хаос и развал, против которого депрессия 1929 года показалась раем. А мы это сделали у себя сами! Ради чего? Чтобы Ельцин попал в Кремль?
***
– Сравните два эпизода. В голодном 1921 году Иоффе и еще несколько ученых выехали за границу для закупки научного оборудования. Денег у страны тогда, понятно, не было, и они обратились к Ленину и Луначарскому. На это последовало распоряжение – выделить средства из золотого фонда страны. И это когда в стране царили голод и разруха. В результате наш Физтех получил более сорока ящиков самых первоклассных приборов, и по своему оснащению наш институт встал в один ряд с ведущими мировыми научными центрами.
А сейчас? А сейчас правительство пытается ввести налог на имущество Академии наук – нашли, видимо, самых богатых. А проправительственная фракция «Единая Россия» за этот налог голосует.
В советской системе, по крайней мере, был один очень простой способ, при помощи которого можно было воздействовать на партийные органы. Когда, с моей точки зрения, замышлялась полная ахинея, я говорил: «Товарищи! А ведь Владимир Ильич Ленин учил нас другому». После чего вопрос решался в нужном направлении.
А сегодня и этого способа нет. Сегодня просто нет авторитетов, к мудрости которых можно было бы апеллировать. Ну не Кудрина же или Грефа мне цитировать…
Советская власть – это отнюдь не выдумка бюрократов, а гениальное изобретение рабочих Иванова. Это на самом деле была новая демократическая структура. И если мы ее опохабили, а потом взяли и выбросили, то это вовсе не означает, что Советская власть не была замечательным достижением человечества. Я думаю, что Советская власть не ушла навсегда, она вернется, но, конечно, не скоро…
СССР был третьей электронной державой мира – после США и Японии. Есть такой прибор – степпер, это фотолитографическая система для больших интегральных схем. В советские времена степперы делали только 3 страны в мире: СССР, США и Япония. У нас основой его производства была компания «Планар» в Минске – с компонентами, которые выпускались и в других республиках. Однажды министр электронной промышленности СССР Колесников сказал мне: «Жорес, я сегодня проснулся в холодном поту. Мне приснилось, что «Планара» нет!» Но если «Планара» нет, то нет и электронной промышленности страны. А приборы он выпускал на уровне международных стандартов, только раз в 5 де-шевле.
Ну так это случилось! «Планар» есть, но совсем в другом масштабе. И работает он сейчас на Китай, поэтому и сохранился. Электронная промышленность СССР была во всех республиках. Сегодня она осталась в Белоруссии: по объему – даже больше, чем это было в советское время. По технологическому уровню, естественно, в лучшем случае – конец 90-х годов.
***
Давайте сравним. В 1945 году постановлением ГКО был образован спецкомитет для решения вполне определенной проблемы создания ядерного оружия. В спецкомитет, подчеркиваю, не в научно-технический совет, который был тогда же создан, а в спецкомитет, председатель которого Берия, заместитель председателя – Ванников, то есть члены руководства государства, вошли Курчатов и Капица.
Иными словами, для того чтобы решать такие масштабные задачи, необходимы ученые. Другой вопрос – кого привлечь. Вы можете не брать, скажем, Алферова, поскольку он носит красный значок. Вы можете взять другого, такие еще остались. Но при этом нужно брать ученого достаточно широкого профиля, понимающего по существу, куда и как нужно идти.
«Роснано» видит свою главную задачу в коммерциализации. У нас подписано соглашение о сотрудничестве между корпорацией и комиссией РАН. Но это бумага, и более ничего. Я не раз обращался к Чубайсу, говорил, что мы можем четко определить, какие направления фундаментальных исследований в ближайшее время позволяют дать серьезный промышленный эффект. Не обязательно финансировать все. Но и этого не делается! «Роснано» приняло целый ряд проектов, которые основаны на предыдущих разработках Академии наук, в том числе на разработках моих учеников. Однако это реализация исследований многолетней давности, которые мы сохраняли и развивали, и поэтому они еще прилично выглядят. А что будет потом?
***
Недавно один старый друг сделал мне подарок – принес видеокассету с моим выступлением на II съезде народных депутатов СССР. Ведь в те годы я вместе с Сахаровым, Сагдеевым, Осипяном и другими был избран народным депутатом от Академии наук. И тогда на II съезде народных депутатов я говорил о проблемах, стоящих перед отечественной наукой и образованием.
И вот сегодня, заново просматривая эти кадры, я прихожу к горькому выводу – к сожалению, практически ни одна из проблем до сих пор не решена. Сегодня все находится не просто в том же, а в гораздо худшем состоянии.
И это очень трагично, потому что наука – это будущее страны.
Сегодня я, к моему великому сожалению, от многих крупных политиков, в том числе и министров, слышу такие слова: «Мы в области электроники отстали навсегда. И зачем нам ее развивать, если все можно купить на Западе?» Обратите внимание, что сырьевая экономика формирует и сырьевую психологию у чиновников.
А если мы и дальше будем исповедовать сырьевой принцип – на свою нефть выменяем все, что захотим, то уже через несколько лет все разговоры о создании у нас оружия четвертого и пятого поколения останутся пустой болтовней. Наши самолеты окажутся слепыми и глухими, их будут видеть все, а они – ничего.
Трагедия в том, что чиновнику с таким сырьевым взглядом на вещи не понять, что грандиозные социальные изменения в мире во второй половине ХХ века произошли благодаря развитию полупроводниковой электроники вообще и микроэлектроники в частности. Под знаком этих открытий будет проходить и вся первая половина ХХI века.
***
Хотел бы вот что сказать: в годы Великой Отечественной войны героизм советских людей был массовым. Героев были миллионы. Советские люди гордились тем, что мы – страна героев. В годы чубайсовско-ельцинских реформ героизм ушел в прошлое. Массово стали воровать, причем 2–3% – по очень крупному, а 80–90% – кто что мог. В 90-е годы мы в институтах охраняли с собаками трансформаторы, их разбирали на металлолом – медь, алюминий. Не обошло это явление и РАН. Хотя воровство в РАН не сравнимо с масштабами воровства и коррупции в других местах.
И все же в то неимоверно трудное время мы сохранили Академию, научные институты – базу для новой индустриализации. При том что в 90-е нам не на что было жить. Тогда я был директором крупнейшего физического института, моя зарплата составляла около 50 долларов. Чтобы прокормить семью, я продал видеомагнитофон, другую технику. Часто ездил за границу. Международная научная общественность, в отличие от властей предержащих в РФ, ценила российскую науку и выделяла нам гранты, помогая выжить. В то время ваш покорный слуга ни разу не заплатил ни копейки из бюджета РАН за все эти поездки. Все оплачивала принимающая сторона. Да и сейчас – то же самое.
А в 1996 году я внес поправку в закон, разрешающую нам получать арендную плату. КПРФ меня поддержала, поправка прошла. Аренда помогла сохраниться научным институтам. Сейчас их хотят «освободить» от собственности.
С самого начала я считал реформу РАН совершенно безобразной и по форме, и по существу. По форме – потому, что она была проведена сверху без консультаций и обсуждений с научными работниками и членами РАН. Когда говорят, в том числе и многие официальные лица, что ФАНО освобождает ученых от забот об имуществе, чтобы они больше могли заниматься наукой, то это полная чушь на самом деле.
***
– Нужно четко понимать интересы страны. Они заключаются в новых технологиях. Решение этой задачи требует не того закона, который был вброшен в Госдуму без взаимодействия с учеными, без консультаций с нами. Это оскорбление всего научного сообщества России. 27 июня, когда был вброшен этот законопроект, стал самым черным днем в моей жизни. В тот день я впервые почувствовал, что, наверное, не нужен своей стране при таком законе. Это же разрушение нашей науки! А я всю жизнь занимаюсь наукой.
Поэтому я написал открытое письмо президенту В.В. Путину, где изложил свою позицию.
Ответа от президента до сих пор нет. Но меня поддержали зарубежные ученые, нобелевские лауреаты, они тоже написали письмо в адрес В. Путина. Это американцы Шелдон Ли Глэшоу, Дэвид Гросс, Роджер Корнберг, Ричард Робертс, Алан Хигер, француз Жан-Мари Лен, израильтянин Аарон Цехановер. Я их всех знаю лично. Они обеспокоены задуманным реформированием РАН и призывают В.В. Путина «не делать этого… спасти российскую науку, не подвергать ее риску уничтожения».
***
У Маркса сформулировано: наука есть производительная сила общества. И это было официальной формулой Советской власти, из этого исходили в планах и расчетах. Когда я сегодня смотрю, как футболист за две недели, играя в среднем клубе, зарабатывает больше, чем составляет Нобелевская премия, то говорю себе: есть над чем задуматься…
Да, были в советское время свои проблемы, свои недостатки. Я думаю, Владимир Ильич Ленин, когда предлагал НЭП, прекрасно понимал, что движителем является соревнование. Да, коллективизацию сделали с перегибами, и индустриализацию, может быть, сделали не так. Но без коллективизации, без индустриализации не было бы страны. Нужно отдавать себе отчет. Сталин понял значение атомной бомбы довольно поздно. Только во время войны появился урановый проект. А по-настоящему Сталин взволновался после Хиросимы. Кстати, сегодня, когда столько говорят о терроризме, почему-то забывают сказать, что бомбардировки Хиросимы и Нагасаки были государственным терроризмом США!
***
– Мое обращение к молодежи: чрезвычайно важно хорошо учиться, много узнавать. То, что вы узнаете, когда вам 20, остается с вами на всю жизнь. А то, что вы узнаете, когда вам 70 или 80, вы помните сегодня, а потом забываете.
Мы долго были лидерами в образовании, в создании новых образовательных учреждений. Нам пора вернуться на лидирующие позиции.
Сегодня наступило необычайно черное время для всей нашей планеты. Сегодня на нашей планете – к сожалению, об этом можно говорить с очень большой долей достоверности – наступило время фашизма в самых разных формах. С моей точки зрения, это происходит потому, что нет такого могучего сдерживающего фактора, каким был Советский Союз. Я неоднократно рассказывал об этом эпизоде на своих лекциях. Когда ваш покорный слуга получал Нобелевскую премию по физике, лауреат Нобелевской премии по экономике – профессор из Чикаго Дж. Хекман отметил, что научно-технический прогресс во второй половине XX века полностью определялся соревнованием СССР и США. И как он тогда сказал: «Очень жаль, что это соревнование закончилось».
***
Альберт Эйнштейн всегда относился с большим интересом и сочувствием к грандиозному социальному эксперименту в СССР. В 1929 году в опубликованной заметке памяти В.И. Ленина он писал: «Я чту в Ленине человека, который с полным самопожертвованием отдал все свои силы делу осуществления социальной справедливости. Я не считаю его метод целесообразным. Но одно бесспорно: подобные ему люди являются хранителями и обновителями совести человечества». Отмечу, что замечание о методе связано прежде всего с тем, что Эйнштейн вряд ли представлял трудности строительства социализма в мелкобуржуазной крестьянской стране, какой была Россия. И в этой крестьянской стране в условиях враждебного окружения, при огромных потерях и разрушениях в военное время, при необходимости развивать армию, вооружение, в том числе атомное, мы обогнали все страны, кроме США, и опередили в производстве всех основных продуктов питания на душу населения все страны, в том числе и США.
***
Что произошло с нашей страной за последние десятилетия? Сам по себе развал СССР – это подрыв всей экономической системы страны, независимо от ее политической и социальной структуры.
Мы уничтожили высокотехнологичные отрасли промышленности, страна развивается за счет продажи естественных ресурсов, прежде всего нефти и газа. В каком-то отношении Россия стала страной рантье, когда миллионы людей живут за счет того, что мы продаем наши естественные ресурсы, не внося никакого реального вклада в развитие, в том числе и этих отраслей промышленности.
Развитие высокотехнологичной экономики требует развития образования при широком использовании современных достижений информационных технологий, основанных на кремниевых интегральных схемах и полупроводниковых гетероструктурах. Это означает, что мы должны быть лидерами и в материальной основе этих технологий, и в их применении. При этом нельзя забывать, что эти технологии, включая интернет, могут приносить (что уже происходит) и огромный вред по одурачиванию широких слоев населения.
Социализм вернется, но за это надо активно бороться.
***
Оптимизм у меня связан прежде всего с верой в наш народ. С верой в то, что он все-таки все выдержит, не согнется и не сломается.
В деревне, где воевал и был тяжело ранен мой брат, я встретился с местной учительницей Антониной Петровной Чмутовой, которая была еще совсем девочкой, когда вокруг полыхала Курская битва. Она показала мне поляну между холмами и сказала: «В сорок третьем году вся трава на этой поляне была красной от крови». Невозможно сломить тот народ, который помнит свой долг перед павшими. Вот, например, рядом с сельской школой под Белгородом Музей 94-й гвардейской дивизии, в которой воевал Маркс. И я хочу сказать: эти ребята из белгородской глубинки трогательно и нежно берегут память военных лет.
Среди моих многочисленных дипломов есть один, очень для меня дорогой – это диплом почетного гражданина сел Комаровка и Хильки (там один сельсовет). И с Комаровской школой у меня тоже сложились очень прочные связи. Комаровские школьники на Украине получают, а теперь и ученики сельской школы под Белгородом будут получать стипендии из Фонда поддержки образования и науки, который я создал за счет своей Нобелевской премии.
Вот источник моей веры и надежды: я верю в этих ребятишек, которые приносят цветы на солдатские могилы, я верю в наш замечательный в своей основе народ.
«Советская Россия», №23.
