– Бабушка, это души детей полетели? – тихо спрашивает малыш, показывая на белые шарики, парящие над сквером Дружбы народов.
Бабушка молчит. Молчат все, хотя в сквере собралось не меньше тысячи человек. Тишина удручающая и обреченная. Даже плакать могут немногие – огонь выжег наши сердца. Цветы, слезы, свечи, шары… 25 марта в кемеровском ТЦ «Зимняя вишня» произошел пожар, в котором погибли 64 человека, из них – 41 ребенок. По официальным данным, которым мало кто верит – слишком много лжи. Жить в России страшно, мы поняли это сейчас. Мы поняли поздно, слишком дорогой ценой, и мы не знаем, как быть дальше… Мы пришли сюда 28 марта, в официальный день траура, чтобы быть вместе – вместе не так страшно. Нас позвали на митинг.
– Это митинг??? А где руководители? – спросила какая-то старая женщина, когда я выбиралась из толпы, устав ждать.
– Вы про кого? Про мэра, губернатора, президента? Они сами по себе, не с нами.
– Все врио? Временщики. Нажрутся и сбегут. Упыри, какие же упыри, – заплакала она.
Мэр и губернатор не пришли к людям. Они возложили свои страдания в удобное для них время. Главы города и региона решили не афишировать эти визиты, как сообщил сайт НГС.Омск. Не хотели пиариться, – пояснили журналистам в мэрии. Правда, совершенно случайно у мэра с губернатором оказались при себе фотокорреспонденты.
Просто у них своя память: главное – помнить указания свыше. Они не могут даже самостоятельно объявить траур или хотя бы акцию в поддержку кемеровчан. Сообщения о том, что в сквере Дружбы народов будет акция памяти погибшим в «Зимней вишне», нет на сайте омской мэрии. Письма в общественные организации с просьбой поддержать мероприятие вечером 27 марта разослала не официальная пресс-служба администрации города, а всего лишь сектор по взаимодействию с национально-культурными и религиозными объединениями. Вероятно, надо было организовать мероприятие – люди требовали, но страшно было брать ответственность на себя: а вдруг начальство не одобрит? Областное руководство вообще постаралось держаться в стороне, никак не проявляя своих эмоций.
– Привыкли действовать по указке свыше даже в таком всенародном горе, – говорит Константин Ткачев, депутат Законодательного собрания. – Если народ пришел к 17 часам, ну выйдите, скажите слова поддержки, пообещайте, что будет сделано, чтобы такого не случилось больше. Но ведь даже президент этого не может. А его подопечные используют людскую беду, только чтобы в очередной раз прогнуться. Последние месяцы страна горит, тонет, взрывается, задыхается. А им глубоко наплевать на нас…
Им нечего сказать – все уже было сказано после пожара в пермском клубе «Хромая лошадь», где в декабре 2009 года сгорели 156 человек. Президент обещал разобраться, отследить всю «цепочку виновных», жестко наказать. Сетовал на «пороки бюрократии», будто не он построил систему, где царят взяточничество, непрофессионализм и укрывательство преступлений. Все виновные в «Хромой лошади» уже вышли из колоний, а для «Зимней вишни» президент, видимо, не стал переписывать текст.
– В этом мире, оказывается, ничего не меняется… – сказала Александра Самсонова, сотрудник ТЮЗа, встреченная мною у стихийного мемориала на Соборной площади. – Страшно за детей. Но то, что люди самоорганизовались, чтобы выйти сюда, положить цветы – это дает надежду…
Стихийный мемориал ненароком устроила я. Утром 27 марта, пока еще власти раздумывали, стоит ли солидаризироваться с погибшими, надо ли объявлять траур, и вообще – такие ли уж это большие жертвы, чтобы скорбеть всем миром? Просто не было сил плакать в одиночестве. Отвезла на Соборную площадь цветы и игрушечного медвежонка, положив на лавочку возле Успенского собора вместе с надписью: «Народный траур по безвинно убитым в Кемерове. Кемерово, мы с тобой!». И люди понесли сюда свою скорбь без объявлений и сборов.
– Страшно, что это может повториться, – считает Василий Иванович Исаев, бывший начальник смены завода. – Все детские развлечения – на верхних этажах торговых центров, хотя должны быть внизу, чтобы удобнее было вывести ребятишек. Деньги решают все – пока родители поднимаются наверх, все рассмотрят: реклама. Мы с внуками пошли в кинотеатр «Первомайский», наверху – 4 зала, по 25 человек в каждом, и узкая лестница – одна на всех. Разве сто человек выскочат? А сколько расхлябанности, наплевательства! Помню, как я еще в начале 80-х сдавал пожарному помещение для отдыха. Сколько, спрашивает, человек обедает? Ну пять-шесть. А сколько входит? Да все 15. Значит, переделывайте двери – шире должны быть. И не подписал, пока не переделали. Время было другое.
– Моя приятельница сегодня в АТ-маркете наблюдала, как открывали в детском магазине пожарный выход, заставленный стеллажом. Вспомнили теперь. Такой ценой приходит разум, – тяжело вздыхает рядом Елена Захарычева, бывший сотрудник УФСИН, тоже пришедшая помолиться у стихийного мемориала.
Я сомневаюсь, что что-то включит наш коллективный разум. Президент говорит не о людях, а о демографии: для статистики 64 человека – ничто. А сколько их там на самом деле – тех, от кого осталось только кучка пепла, – мы узнаем не скоро. Количество погибших не меняет наше отношение к трагедии. Оно меняет отношение к власти. И власть испугалась. Страна требует правды, не веря уже официальной пропаганде. А было ли доверие – то, которое оказали 18 марта? Может быть, оно липовое, нарисованное, раз рухнуло в одночасье? Стихийный мемориал на Соборной площади убрали в ночь на 30 марта. Сдвинутые лавочки оказались аккуратно расставлены по местам, бесследно исчезли цветы, игрушки, иконы. Наша скорбь, оказывается, в отличие от безопасности, строго регламентирована государством. В самом деле – разрешили поплакать 28-го в 17.00, и достаточно! Любые проявления человеческого разума и души опасны для власти, которой не доверяют люди…
– Представления не имеем, – ответили в пресс-службе администрации Центрального округа на вопрос, кто убрал мемориал.
– Позвоните еще кому-нибудь, – посоветовал заместитель директора департамента городского хозяйства Михаил Горчаков.
Убирали в спешке, ночью – от мемориала остался только грязный снег с обрывками цветов. Наша власть предпочитает действовать украдкой.
– Только наш президент может позволить себе приехать на следующий день после трагедии, разогнать людей и в одиночку положить цветы. Это – не единство с народом. Шесть лет назад, когда я пришел учиться, мы тоже верили Путину. Теперь хочу уйти из медицины, потому что это не то, что нам обещали. Нам врут, что повышают зарплаты, на самом деле просто тасуют туда-сюда деньги – добавляют одно, убирают другое. Какого качества от нас ждать? Но это не самое страшное. Страшнее, что сейчас нас, студентов, сгоняют в поликлиники, чтобы заткнуть дыры – там никто не хочет работать. Без ординатуры, без опыта – считай, с ничтожным образованием. Трагедии неизбежны: в больницах, в торговых центрах, в школах, – признался шестикурсник ОмГУ Иван.
Мы сами выбрали такую жизнь – жизнь, в которой смерть подстерегает на каждом шагу. Или ее выбрали за нас?
…Какой-то малыш принес на мемориал свой рисунок – огромный неповоротливый корабль. Мне кажется, это «Титаник».
Наталья ЯКОВЛЕВА.
Фото автора
и Анатолия АЛЕХИНА.
