В выходные бегала по частному сектору в районе улиц Мамина-Сибиряка/Энтузиастов, сверяла списки избирателей. Как член УИК от КПРФ. Ну что я вам скажу… если в России во всем такой же бардак, как в списках избирателей, то странно, как страна еще не развалилась к чертям собачьим.
Казалось бы, чего проще: есть паспортная служба – бери данные, делай поправки по данным из военкомата на тех, кого призвали в период с прошлых выборов… фиг вам!
Поручили мне, значится, оповестить жильцов шестидесяти одного дома на улице Телевизионной и в 1м и 2м Телевизионных же переулках. Дескать, буклетики – исключительно в руки, да еще выяснить, соответствуют ли имеющиеся списки избирателей реальности. И еще карточки заполнить на тех, кого не найду: умер, в армии, сидит, выписался и уехал…
Задача несложная. С людьми разговаривать умею. Единственное, что напрягло: в избирательных списках именно дома – без квартир. К тому же в некоторых домах значится по 10–15 человек, причем с разными фамилиями. Наверное, должна быть разбивка по квартирам?
«Какие квартиры? – удивилась председатель УИК. – Частный же сектор!»
Ладно… пошла.
В результате:
– обнаружено четыре двух и трехквартирных дома, в которых живут соответственно 2–3 семьи. Естественно, с разными фамилиями;
– дома №1 и №1а во 2м Телевизионном, вообще, оказались одним домом, но трехэтажным двенадцатиквартирным. «Предприниматель построил на своем участке, продал нам эти конурки, а мы теперь мучаемся, прописаться не можем», – пожаловалась старшая по дому;
– обнаружился «резиновый» дом. В реальности живет в нем одна старушка 1928 года рождения, габаритами хибарушка соответствующая, но в списке плюс к старушке – аж 11 человек! Кто такие? Соседи – без понятия. Сама старушка ничего не говорит, на стук не открывает. «И не откроет, – сообщают соседи. – К ней кто-то из родни ходит – тем открывает. Да и мы присматриваем – вдруг что…»;
– обнаружился еще с пяток таких «никому не известных» в других домах. Хозяева морщат лбы, соображают: кто бы это мог быть? «Вроде тесть кого-то прописывал», – мучительно вспоминает мужик лет под 50. Тестя нет в живых уже пятый год, но его «жилец-нежилец» (или как еще назвать эту мертвую душу?) в списке значится;
– обнаружились три дома, которые давно поменяли хозяев. Старые выписались, новые прописались, но в избирательных списках значатся предыдущие жильцы.
Долго искала дом 25а по улице Телевизионной. Не нашла. Зато обнаружила дом 26а, логично расположенный рядом с домом 26, то есть на другой стороне улицы, но не существующий в избирательных списках.
Из реальных изменений в составе жителей улицы, которые произошли после сентябрьских выборов: одна недавно умершая старушка и один призванный в армию парень. ВСЕ! Остальное – ошибки составителей списка, неправильный учет домовладений, фиктивные прописки и хроническая непроходимость информации между различными ведомствами. На 61 дом (по списку) – добрых ТРИ ДЕСЯТКА таких глюков.
Кстати, поинтересовалась у председателя комиссии, не связывались ли они с «квартальным» – представителем КТОСа на данной территории.
– Связывались, – говорит. – Только у нас на весь УИК (а это весь частный сектор от Доковской до Мамина-Сибиряка и от Энтузиастов до 22 Апреля) – одна квартальная, и она ничего и никого не знает.
Интересно, на кой черт тогда нужны КТОСы и квартальные, если они не знают, кто живет на территории? Понятно, по спискам на УИК приходится под две тысячи избирателей, но почему на эти две тысячи, то есть как минимум 700–800 «дверей» (как называется на жаргоне политтехнологов домовладение) – только один квартальный? По-хорошему, должен быть один хотя бы на 100–120 домовладений, чтобы ЗНАТЬ, что происходит и кто живет на территории… В многоэтажках так и получается. Домов с количеством квартир больше чем 200–250, мало. Обычно один старший по дому – на 100–200 квартир. Запомнить жильцов реально. Но почти две тысячи взрослых… как?
Да, и вишенкой на тортике – в 1м Телевизионном переулке ПОСРЕДИ ДОРОГИ построен коттедж под номером 6а. Да, переулок – широкий, рядом с коттеджем уместился весьма симпатичный и ухоженный каток. Пусть и без бортиков, зато лед залит и расчищен и ребятня катается. И проезды вдоль домов остались. Но кто разрешил строить ПОСРЕДИ УЛИЦЫ?
По идее же это – муниципальная земля, а не придомовая территория. Даже на Яндекс-картах на нем не нанесен номер дома. То есть дом есть… но его как бы и нет?
В общем, возникает странная мысль. В 60е годы прошлого века писали перьевыми ручками, обмакивая их в чернильницы-непроливайки. Арифмометр был вершиной технической мысли, а в большинстве контор использовали счеты с «косточками». Но тогда как-то умудрялись вести учет избирателей так, что каждый недовольный дед, из вредности не желающий идти голосовать, вызывал панику у членов комиссий. Сегодня я, обойдя меньше одной десятой части территории избирательного участка, обнаружила под двадцать «галлюцинаций», которые физически не могут прийти на избирательный участок по причине отсутствия их по тем адресам, по которым они внесены в списки. И еще с десяток «не оприходованных» граждан, существующих в реальности и даже готовых идти голосовать, но не существующих для избиркома. При этом сегодня вроде бы – век цифровых технологий, и составить базу данных на миллион жителей Омска, с точки зрения программирования, – не намного сложнее, чем сделать анимацию для какого-нибудь «Аватара». Хотя, думаю, даже проще.
Но, похоже, этот бардак в учете избирателей продолжает существовать потому, что он дает возможности для манипуляций голосами «жильцов – не жильцов» и для подтасовок результатов выборов. Конечно, при достаточном контроле манипулировать сложнее. Но «лазейка» для подтасовок запасливо оставляется.
Евгения ЛИФАНТЬЕВА.
