Длиться экзамен на скорость говорения и реакции должен всего 15 минут: каждый надевает наушники с микрофоном и читает вслух текст перед компьютером. Потом отвечает на вопросы, которые задает программа, затем высказывается на заданную программой тему. Сдают четверками – по количеству компьютеров. Остальные в ожидании сидят в соседнем классе под присмотром педагогов. Вставать можно только в туалет, время посещения которого ограничено – не более 2–3 минут, за чем следит сопровождающий педагог. Вставать, ходить по классу нельзя. Нельзя разговаривать, а также рисовать и писать. Собственно, и нечем – в руках только паспорт, две ручки, пол-литра воды и шоколадка.
Дело небыстрое – дети приходят из разных школ, в пунктах набирается человек по 70–100. Вдобавок в этот день программа зависала. Каждая четверка проводила на экзамене не 15 минут, как предполагалось, а не менее 40 – начинали сначала по нескольку раз. Делали по нескольку заходов, менялись местами. Примерно в 13.00 выяснилось, что программа «виснет» по всей области. Оставшимся предложили пересдать 25 июня, когда ее отладят. Это значит, что те, кому повезло, отметят выпускной и получат аттестаты, а невезучие даже не будут знать, закончили ли они школу – результаты становятся известны только через 10 дней. 10 июля начинают принимать документы в колледжи, то есть и пересдать у «невезучих» возможностей мало. Только осенью. То бишь останутся на второй год. Впрочем, всем было уже все равно – никто уже не хотел баллов, прождав почти четыре часа без движения. Учителя были сами растеряны, не знали, что делать с детьми, говорили, что такая история даже не по всему городу, а по всей стране – программа не отработана, компьютеры слабые. Вероятно, это правда – мне писали из Томска, из Воронежа… Но министерство образования России тоже ничего не заметило. Все хорошо, все под контролем. Я не знаю, что еще не заметили органы образования. Дети? Дети и не знают, что должно быть по-другому. А родители в большинстве своем молчат.
Это понятно. ОГЭ и ЕГЭ в нашей стране наглядно демонстрируют, что все мы – от мала до велика – под колпаком, и даже задача образования – не обучение, не воспитание, а исключительно наблюдение. Контролируют ход экзаменов более 40 тысяч общественных наблюдателей, задействовано более 200 тысяч организаторов по всей стране. Ведется видеонаблюдение и прямая трансляция. Печать и комплектование экзаменационных материалов осуществляется в типографии, тщательно защищенной от несанкционированного доступа, оборудованной круглосуточным видеонаблюдением, системой подавления сотовой связи и беспроводных сетей. Перевозят экзаменационные материалы под охраной Главного центра специальной связи, как особо секретный груз.
В Омской области открыты 64 пункта проведения экзаменов, контролируют которые федеральный инспектор, общественные наблюдатели, сотрудники регионального департамента по надзору и контролю в сфере образования. Видеонаблюдения нет только в одном пункте – в селе Алексеевское Горьковского района. Сдачу экзаменов и проверку работ снимают около 2 тысяч web-камер. Задействована почти тысяча программно-аппаратных комплексов. Дети проходят осмотр перед тем, как попасть в пункт сдачи, их проверяют металлодетекторами. Полицейские обеспечивают общественный порядок, во всех аудиториях дежурит врач.
Но они, эти дети, умудряются проносить шпаргалки! В Омской области удалили одного «непокорного». Столько денег государство впалило в них, а они неблагодарны. Ничего, Рособрнадзор давно обещает внести поправки в Уголовный кодекс за нарушения в ходе сдачи экзамена. За шпаргалку – под суд? Фонд «Общественное мнение», правда, недавно провел опрос, согласно которому 66% респондентов отрицательно относятся к ЕГЭ. Но более 200 выпускников прошлых лет, набравших 100 баллов, тут же выступили с резкой критикой его результатов, утверждая, что ЕГЭ уравнивает шансы учеников по всей стране поступить в те вузы, в которые они хотят.
Предполагается, что все для счастья народного – даже житель глухой омской деревни может поступить в московский вуз, к примеру. Правда, непонятно – а дальше что? На что он будет жить? На среднюю зарплату родителя-омича в 15 тысяч рублей? Впрочем, хорошо бы сначала дотянуть до конца экзаменов. Пресса перестала «нагнетать» о случаях самоубийства перед или после экзамена – создаем положительный имидж. Только по секрету учителя могут рассказать, как вдруг ослеп омский 11классник – от дикого перенапряжения и волнения. Попробуйте сами подвергнуться осмотру и обследованию металлоискателем – даже не сдавая никаких экзаменов.
Есть ведь простой способ решения проблемы – его давно предлагает Олег Смолин, член фракции КПРФ, первый заместитель председателя Комитета по образованию ГД РФ: сделать ЕГЭОГЭ строго добровольными. Дать детям выбор! Ведь борьба за его чистоту – это уже война с детьми, а не с коррупцией. Почему из всех воспитательных мер наши руководители предпочитают именно эту? Дети опаснее преступников? Во всяком случае, государство их в этом неустанно подозревает – иначе зачем столь кардинальные меры с юными шпаргальщиками и с сочувствующими им педагогами? Пара-тройка, даже сотня списавших не подорвет экономику страны, давно подорванную безграмотностью, в том числе и благодаря ЕГЭ: два последних года школы – это потерянные годы: не учеба, а натаскивание на экзамен, отработка навыков, дрессировка детей.
Но даже если нарушители пройдут в вуз, по логике, они ведь должны провалиться на первой же сессии – пробелы в знаниях всплывут! Может быть, борьбу с коррупцией лучше туда и перенести? А, впрочем, кому какая разница, есть ли пробелы в знаниях у платных студентов?
Может быть, со «школьными коррупционерами» борются все же в воспитательных целях – чтобы дети знали, как быть честными? А как иначе это делать в стране, где чиновники врут народу, что он живет лучше и лучше, – как иначе, если не угрозами? Но прикладами все же эффективнее.
Наталья ЯКОВЛЕВА.
