– А как вы попали в полицию?
– Через кадровое агентство вуза. Нужен был криминалист в лабораторию, я подошел. Хорошая работа, люди интеллигентные. Отдежурил честно – и можешь в музеи, за книги, в поездки, в экспедиции. Рыбалка, охота мимо проходят. Хоть и большой отпуск, а выбор строгий – либо отдыхать, либо работать. Поспать – и то не всегда получается. Мне и кандидатскую защитить некогда. Было бы 50 часов в сутках! Лежать не могу. Художественные книги слушаю, пока работаю. А научные лежа не читаются.
– Вы городской человек, трудно в экспедициях?
– Мое первое близкое «знакомство» с природой состоялось в бараках Атака. Это село в Тарском районе, где у педуниверситета была база для биологической практики. Там с одной стороны сосновый бор, с других – нетронутая пойма, болото, озеро. Сейчас базы нет, что тоже говорит о степени подготовки биологов. В первую экспедицию пошел со старшими товарищами в 2004 году. Замерз здорово – перепутал палатки, переночевал в продуктовой, а заморозок был… Я бы не смог идти в поход, чтобы любоваться облачками. Какие облачка, если под ногами, может, мамонты лежат! Столько еще неизведанного! В Крутинке находили мамонтов и носорогов. В Татарке, за Черлаком – древнего верблюда. В Новотроицком – трехпалую лошадь – гиппариона, которой миллионы лет. Понятно, что это только кости, найти у нас болееменее полный скелет – большая везуха. Я только два случая припоминаю: мамонт Федор, которого пятиклассник обнаружил между Надеждино и Большекулачье, и медведь в Тихомировке, его археологи ОмГУ нашли. Пещер нет, это большое подспорье для палеонтолога. Зато Иртыш – наше все. Есть, конечно, места послаще, но и у нас много интересного.
– Может, и в самом деле наука не нужна? Какой практический интерес от палеонтологии?
– Сейчас общество склонно к родам деятельности, дающим быстрый финансовый результат – хапнуть и бежать. В фундаментальной науке трудно выделить сиюминутный интерес. Она прогресс двигает. Хотя вот в Москве есть частный музей ледникового периода. В пещеру на Алтае, где были найдены останки «денисовского человека», приезжает народ смотреть на раскопки.
– Как вы нашли «нашего» человека, устьишимского?
– Нашел руководитель косторезной мастерской Николай Васильевич Перистый, занимаясь своим любимым делом – поисками костей для произведений по берегам Иртыша. Кость еще какое-то время лежала в мешке – определять принадлежность было некому. Потом хранительница палеонтологической коллекции краеведческого музея, человек неравнодушный, нас познакомила. Работы было невпроворот. А кость непростая, это осколок бедра – трубочка, по которой не сразу что-то поймешь, тем более я биолог, а не антрополог. Когда руки дошли до проблемных находок, в 2008 году, взял домой, долго смотрел, сравнивал, глазам не верил. Я, конечно, не мог точно знать, что ей 45 тысяч лет, но понял, что не 15.
– 15 тысяч лет – это мало?
– Да нет, для Омска ничего... А для мира, конечно, мало. Начал искать пути исследования. Оборудование, которое для этого требуется, не в каждой стране есть. По рекомендации коллеги обратился к Ярославу Всеволодовичу Кузьмину, доктору географических наук из Института геологии и минералогии СО РАН. Он договорился с Оксфордом, где делали датировку. Через год написал, мол, такая вот ерунда – кость самая древняя в мире, надо показать генетикам. Генетик знакомый есть – Сергей Слепченко. Удивительно, между прочим, пришел в науку. Работал участковым хирургом, кстати, в моей поликлинике, хотя мы тогда знакомы не были. Поехал к теще в гости, нашел на берегу Иртыша артефакты. Увлекся, и понеслось – стал изучать болезни древних людей. Теперь, конечно, не в Омске – у нас ему работать негде. Сейчас в Тюмени, в Институте проблем освоения Севера, который и договаривался с Германией, Институтом Макса Планка.
– Статью в самом авторитетном научном журнале Nature, означающую официальное признание открытия, опубликовали в октябре 2014 года. Почему так долго?
– Потому что все на энтузиазме, по личным связям. Так, вообще, сейчас многое в науке делается. Я, когда бываю в разных городах, захожу в музеи, прошусь поработать. Одни принимают с радостью, другие – только по бумажке. В Екатеринбурге, например, в Институте растений и животных 10 дней ночевал под лестницей. Проснулся – сразу за работу, красота! Не знаю, было бы быстрее официальным путем. Грант получить – это еще та проблема: чтобы издать первый том Большой Советской энциклопедии, придется написать второй том БСЭ. Бюрократия опять же. И разгильдяйство – отдал бы кость неизвестно кому, вернулась бы она?
– В чем значение вашего открытия?
– Кость устьишимского кроманьонца – древнейшая в мире находка останков человека разумного с прямой радиоуглеродной датой. Современные люди жили и прежде, но до сих пор не было столь достоверного свидетельства – ни косвенным методом, ни по орудиям труда, ни по костям мамонта, лежащим рядом, а самым точным способом. Это самая северная находка палеолитического человека в мире, доказывающая неожиданно раннее проникновение на север современных людей. Меняется представление о маршруте их расселения, подчеркивая значение равнин и рек глубин Евразии. Исследование полного генома показало, что устьишимец относится к популяции, жившей перед разделением всего внеафриканского человечества на европейскую и азиатскую группы. Родства с денисовскими людьми не выявлено, хотя я предполагаю, что пришел он с Алтая. Зато он точно «родственник» неандертальцев, которые обитали на просторах Евразии до прихода сюда людей современного типа из Африки и оставили след в геномах неафриканских народов. Теперь ясно, что даты разделения современного человека и его ближайших соседей по эволюционному древу более древние, чем предполагалось. Устьишимский человек может относиться к древнейшему населению, которое создало археологическую культуру начального верхнего палеолита, чьи пещерные стоянки известны в горах юга Сибири. Об образе жизни самого устьишимца и его соплеменников пока почти ничего неизвестно, кроме того, что использовал в пищу речную рыбу.
– То есть он был умным, если изобретал приспособления для ловли?
– Уравнение бы не решил, наверное, а как выжить, встретившись с пещерным львом, думаю, соображал получше нас.
– Исследования продолжаются?
– Конечно. Стоянки пока не найдено, да и вряд ли она была в том месте – думаю, что это не захоронение, скорее всего человек утонул. «Наши люди» были мобильны – равнина, леса мало, они десятки километров пробегали, чтобы поторговать, повоевать… А геологическая съемка этой местности последний раз проводилась в 60х годах, после полета Гагарина в космос. Так вот у нас развивается наука.
– Алексей, без вас бы открытия не было – вы разглядели, организовали… А в журнале пишут про исследовательскую группу. Не обидно – мировая слава разделилась на всех?
– В исследовании, одним из результатов которого и стала эта публикация, приняло участие 28 ученых из 19 организаций мира, включая Китай, США, Канаду, Великобританию и Германию. Россия представлена шестерыми учеными Сибири. Удали одно звено – и не было бы открытия, что бы я смог сделать один? Настоящая наука делается большими группами специалистов.
– А где сейчас кость устьишимца?
– Меня упрекают, что омское открытие хранится в Тюменском институте развития проблем Севера. Но, дорогие мои, хотите развивать науку – заведите лабораторию со штатом хранителей, со сравнительной коллекцией. И ученые появятся! У меня вместо лаборатории – гараж, где, может быть, еще какая-нибудь удивительная находка завалялась, – разбирать не успеваю. И наверняка у любителей есть находки, о значимости которых они и не подозревают! Нужно место, где можно кинуть кости, – в буквальном и переносном смысле...
Наталья ЯКОВЛЕВА.
P.S. Алексей Бондарев попросил опубликовать адрес своей электронной почты, чтобы любители палеонтологии могли проконсультироваться с ним: omskpaleo@mail.ru. Помочь в изучении находок могут и сайты: http://paleonews.ru, http://antropogenez.ru, http://ammonit.ru, http://paleoforum.ru. Вдруг и вы станете авторами мирового открытия.
