22 мая региональный Роспотребнадзор ввел карантин на территории деревни Стародубка Калачинского района, где сразу семь местных жителей оказались заражены коронавирусной инфекцией: закрыты въезд и выезд. Это первое село в области, где введены подобные меры.
ПО СЛОВАМ депутата Калачинского горсовета Виталия Поддубикова, 22 мая никаких в деревне ограничений фактически не было. Люди даже не знали о том, что их закрывают. В самом деле – глава района издал распоряжение об этом только 23 мая, причем об ограничительных мерах, которые начинаются с 24го.
– Странно: если было решение Роспотребнадзора 22 мая 2020 года, то почему в тот же день людям и не объявили о ситуации и не начались работы? Как я понимаю, прошло два дня до введения данного решения в действие. И почему за эти два дня информацию не довели до жителей? – спрашивает Поддубиков.
Поскольку Стародубка находится рядом с Калачинском, многие жители работают в городе, и теперь они не могут попасть на свои рабочие места. Связь с внешним миром потеряли около полутысячи человек, которые не могут попасть теперь даже в аптеку. Причем время, чтобы предупредить людей о возможном карантине, у местных властей было куда больше, чем два дня – две недели назад заболела медсестра калачинской больницы, живущая в деревне, что подтвердил глава района.
25 мая, когда в районе было зафиксировано уже более 60 случаев заражения ковидом, глава Калачинского района Фридрих Мецлер признался в интервью РИА «Омск-информ»:
– У нас большое количество случаев заболевания новой коронавирусной инфекцией. Все те меры, которые были введены, они жителями города и района все-таки… ну, недостаточно мы проинформировали. Есть и объективные причины. Энергетики, обследуя своих работников, обнаружили одного из заболевших, который дал толчок. И пошло количество обследуемых. У нас очень много людей, которых мы обследовали. Второе – то, что произошло в больнице. Пневмонии не все подтверждаются, что там коронавирус. Больница явно дала нам много контактеров. И там явно есть вопросы к здравоохранению. Минздрав свою проверку проводит. Пять заболевших медсестер в больнице – это групповой очаг, – отметил Мецлер.
Удивительно, но еще 15 мая у Мецлера не было вопросов к здравоохранению. В интервью «Новому Омску» он уверял, что проблем нет: «Никакой катастрофы точно нет. Это не первая больница в Российской Федерации, которая оказалась в такой ситуации».
МЕЖ ТЕМ эти вопросы давно назрели у жителей района. Еще 12 мая многие СМИ получили письмо за подписью Натальи Онищенко о положении в Калачинской центральной больнице. Она сообщала, что люди закрыты в отделении терапии без врачей, под замком на две недели, никого к ним не пускают – ни врачей, ни медсестер, ни родственников:
«Там есть тяжелые больные, там лежат люди с пневмониями, инфарктом, и их попросту не могут вывезти в Омск: нет ни машин, ни врачей. Восемь медсестер из этого отделения ранее были госпитализированы с пневмониями, у них остались семьи дома. Врачи из этого отделения и из других ушли на изоляцию, так как ранее им не было предоставлено администрацией больницы средств индивидуальной защиты. А врачей и медсестер, которые вчера пришли на дежурство, закрыли в больнице на 14 дней. А что будут делать с теми врачами, которые еще и до них были в контакте? Как будут соблюдать их изоляцию? Кто предоставит им тесты?»
Слово «коронавирус» в письме Наталья Онищенко не использовала, но оно подразумевается. Через неделю пришло следующее письмо:
«Прошло уже 7 дней, но изменений в лучшую сторону никаких совершенно нет! Неделя! Люди как лежали с пневмонией, так и лежат, вывезли только нескольких человек, после нашего обращения. Сейчас все продолжают лежать вместе, заражаться и заболевать пневмонией! Нам не делают тесты! Почему мы лежим и не знаем, что с нами! Почему мы читаем в новостях, что в больнице все хорошо и никто не болеет, а мы болеем! Чего нам ждать? Уже начинаем мириться с тем, что переболеем в этих закрытых стенах все абсолютно, потому что с каждым днем увеличивается количество заболевших, которых забирают на обследование, а потом возвращают в палаты. Но на самом-то деле мы не хотим мириться с тем, что переболеем, и каждый надеется, что домой отпустят без угрозы для наших семей. Нагнетает ситуацию еще и то, что мужчина из отделения терапии вышел в окно, и позже скончался... Но, по сути, чего мы тут ждем? Пока все заболеют? Минздрав, что нам ждать? Нам коллективно надеяться, что кого-то пронесет? Но мы все обречены здесь заболеть! Что за средневековый естественный отбор? Решили посмотреть, кто как справится с болезнью? А если кто-то не справится? Разве мы, люди, заслуживаем подобного? Надеемся, что наше обращение не будет проигнорировано, а СМИ продолжат освещать реальные события, происходящие в Центральной районной больнице г. Калачинска. Мы ждем конкретной помощи, а не пустых обещаний».
К сожалению, существует ли Наталья Онищенко в реальности или письмо написано группой тех, кто был заперт в больнице, либо им сочувствующих, выяснить не удалось. По электронной почте автор письма во множественном числе ответил, что «ни номера телефона, ни прописки мы не сообщим», и на другие вопросы отвечать отказалась.
Информацию о пациенте, который вышел из окна, подтвердили в региональном Следственном комитете. Депутат Калачинского горсовета Виталий Поддубиков информацию, изложенную в письме, отрицать тоже не стал. Его давно тревожит ситуация в ЦРБ.
– Мы, конечно, взбудоражены всплеском вируса в нашем районе, – говорит Поддубиков. – Но кошмарность ситуации даже не просто во всплеске, а в том, что чьи-то действия могли привести ко всему этому, в неподготовленности средств защиты, которые, думаю, в отчетах будут в наличии, в зараженности самих медиков и в закрытости.
К сожалению, закрытость информации всегда приводит к печальным последствиям. Алевтина Кабакова, секретарь МО КПРФ, говорит, что не может добиться никакой информации. Медики боятся за свои рабочие места и неслучайно: случаи увольнения за неповиновение и недовольство в Калачинской ЦРБ были. К примеру, Светлана Киселева, член общественного комитета по правам человека, вспомнила, как год назад помогала бороться за свои права санитаркам, которых переводили в уборщицы, сокращая таким образом зарплату при тех же обязанностях. Теперь за больными ухаживают уборщицы, вот и все. Попытки противостоять закончились тем, что не все из них остались на своих рабочих местах, навсегда поняв, что лучше молчать.
Пациентам тоже есть чего опасаться – выйдут ли они живыми из Калачинской ЦРБ в случае болезни? К сожалению, мало кто из местных жителей может сказать о ней что-то хорошее. С 2016 года пытается добиться наказания медиков 60летняя жительница Калачинска. В 2014 году ее муж-вахтовик попал в больницу в Лангепасе с подозрением на воспаление легких, и местные врачи поставили ему диагноз – онкология третьей степени плюс ВИЧ. После этого он 4 раза лежал в Калачинской ЦРБ, еще 3 – в областной клинической больнице. За это время диагноз по онкологии не подтвердился, а ВИЧ, обозначенный еще в документах из Лангепаса, никто так и не заметил. В 2016м мужчина умер, а его жена, которую не предупредили о ВИЧ, теперь тоже проходит лечение. Но, по ее словам, и в Росздравнадзоре, и в прокуратуре ей объясняют, что медики вели себя правильно.
В январе 2020 года общественник Евгений Локтин от лица общественности написал губернатору Омской области Александру Буркову коллективную жалобу, в которой говорилось о нарушении этики и непрофессионализме медиков Калачинской ЦРБ, отказе выписывать необходимые для лечения дорогостоящие препараты, неверных диагнозах, неработающую талонную систему и неразбериху в очередях. По его словам, у его 88летней бабушки врачи Калачинской ЦРБ не заметили перелома ноги. В феврале в Калачинской ЦРБ умер 43летний многодетный отец, которому не оказали помощи вовремя – об этом писал сайт БК‑55. Только после того как 19 февраля в Калачинской ЦРБ скончалась 44летняя мать четверых детей, у которой врачи не заметили инфаркт мозга, был уволен главный врач Игорь Соколов, оставшийся, впрочем, лечить больных в роли рядового врача.
Главврач Калачинской ЦРБ сменился – проблемы остались, хотя глава района и предпочитал их не замечать, пока не грянула катастрофа. Впрочем, не только он. Алевтина Кабакова рассказывала на страницах нашей газеты, что 18 сел Калачинского района лишены медобслуживания – нет либо фельдшеров, либо ФАПов. По ее мнению, оптимизация медицины обернулась катастрофой. Виталий Поддубиков говорит, что за шесть лет оптимизации врачей в ЦРБ стало примерно в два раза меньше. Он еще два года назад обращался к губернатору Омской области с проблемой нехватки кадров в Калачинской ЦРБ. И хотя губернатор, по его словам, заинтересовался, ничего не изменилось. Ведь нехватка медиков – проблема во многом искусственная: зарплату им во исполнение майских указов президента поднимают, но исключительно за счет дополнительной работы: немудрено не заметить ни перелома, ни ВИЧ...
КАЛАЧИНСКИЙ район стал показательным примером развала здравоохранения. Кто виноват? Правительство страны, стремящееся все сократить? Конечно. Только ведь с ним соглашаются и губернаторы, и министры, и главы районов. И даже медики, которых, казалось бы, ни унижать, ни понижать дальше некуда, решаются только на анонимные письма. Хочется спросить вместе с ними от лица всех пациентов, которые катастрофу чувствуют на собственной шкуре: «Что еще должно произойти в закрытых стенах медучреждения, чтобы на нас обратили внимание? Мы боимся и надеемся хоть на какие-то изменения».
Наталья ЯКОВЛЕВА.
