Юрий Федорович Исаулов – единственный омич-космонавт. Военный летчик, кандидат психологических наук, академик Академии медико-технических наук РФ, с 1970 по 1991 годы он работал в отряде Центра подготовки космонавтов.
Четырежды дублировал своих товарищей, проходил все трудности подготовки к полету, но Земля так и не отпустила его. Возможно, Исаулов больше был нужен ей как ученый, отдавший почти 30 лет изучению феноменальных способностей человека и возможности их использования в космосе. В своей трилогии «Такая короткая, длинная и извилистая дорога в Вечность» Юрий Федорович вспоминает о событиях космической эпохи СССР, рассказывает о людях, с которыми свела судьба.
12 апреля 1961 года Юрий встретил на авиационном заводе имени П.И. Баранова. Ему шел восемнадцатый год, он окончил среднюю школу и работал токарем так же, как отец. Вот как ему запомнился этот знаменательный для всей планеты день:
«Однажды я стоял за токарным станком, и вдруг люди стали куда-то торопливо идти. Я тоже пошел к репродуктору, у которого собралось уже много народа. Каково же было мое удивление и восхищение, когда диктор передал, что в космосе – человек, военный летчик, майор Юрий Алексеевич Гагарин. Народ хлопал в ладоши, кричали: «Юра, Юра, Гагарин, ура-а-а-а!!! Мы первые в космосе!!!» У меня тоже все ликовало внутри. Я мысленно подгонял время, чтобы быстрее закончить аэроклуб, поступить в летное училище, а там… Вспомнил мои наблюдения за звездным небом и поиски спутников на нем, прочитанные книги писателей-фантастов. Тем не менее для меня это было полной не-ожиданностью, я не думал, что так стремительно, быстро будут развиваться события в космосе».
С осени 1961 года Юрий начал заниматься в Омском аэроклубе. Полетел на самолете ЯК-18 самостоятельно первым с курса и был потрясен: «Паришь, как птица, на крыльях, придуманных человеком. Ох, как я любил виражи, петли, роты, бочки, штопор, горки…»
Когда уже заканчивалась программа полетов, приехал представитель Армавирского летного училища. Юрия включили в список на поступление, сказав, правда, что он восемнадцатый претендент. В училище после встречи курсантов с Павлом Поповичем, космонавтом гагаринского набора, он написал в Центр подготовки космонавтов. Став военным летчиком, тоже писал. Говорит, что не думалось ни о наградах, ни о славе – просто хотелось в небо, к звездам! Через пять лет, в 1970-м, его, наконец, зачислили в отряд космонавтов ЦПК на должность слушателя. Отбор в отряд космонавтов был очень жесткий. Из трех тысяч кандидатов взяли только 9 человек. Но это было только начало. Будущих космонавтов испытывали на море, в тайге, в тундре, в болоте, во льдах, в пустыне.
«Надо было всему научиться, чтобы выжить: защитить себя от ветра, холода, диких зверей, не утонуть в болотах, не замерзнуть, не сгореть и не умереть от жажды, – вспоминает в книге Юрий Федорович. – Страшным для каждого было свое. Миша Коновалов стойко перенес жару и жажду, но не смог выдержать присутствие безобидных жуков скарабеев. Мне легче дался Север. Наверное, потому что вырос в Сибири. А вот 10 суток в сурдокамере – комнатке 2 на 2 метра, забитой аппаратурой – оказались тяжелыми. Труднее всего был перевернутый график. Когда вся твоя биология ночью хочет спать, а надо работать. А днем – наоборот, надо спать, а ночью работать. Я тогда впервые задумался, чтобы режим полета сделать более мягким для организма и более продуктивным для работы».
Кроме того, приехав в Звездный городок, кандидаты в космонавты учились бальным танцам, ходили в театры: перед ними была поставлена задача повысить свой интеллектуальный и культурный уровень. Ведь после полета космонавты сразу становились публичными людьми.
«Увы, многие не справились с грузом славы, – пишет Исаулов. – Находясь на подготовке иногда более десяти лет, космонавт постоянно находится под прессом психологического напряжения, так как он все время, как бактерия, под микроскопом. Он как сжатая пружина. Неуверенность в завтрашнем дне, зависимость от руководителей: назначат – не назначат в состав экипажа превращается в язву желудка, гипертонию или элементарное пьянство. В лучшем случае после космического полета эта пружина выпрямляется, вылетая порой вместе с мозгами».
Одни не выдерживали давления и элементарно спивались, по словам космонавта, других отчисляли из отряда за зазнайство и пренебрежение к окружающим еще до полета. Но перед самыми стойкими всегда стоял образ Юрия Алексеевича Гагарина как пример правильного отношения людей друг к другу вне зависимости от того, слетал человек в космос или еще не успел. Юрий Исаулов в космос не полетел: отравление свинцом за два дня до отъезда на старт. Десять лет тяжелейшего труда, четыре подготовки к космическим полетам, и вдруг – крах. Но он не сломался: занялся наукой. Методику по развитию способностей к управлению своим состоянием в любых условиях разрабатывал четыре года. Начал с аутотренинга Шульца, добавились биоэнергетика, телекинез, йога, китайская медицина, карате:
«Володя Джанибеков и другие проверяли эту методику в космосе – она очень эффективно работает, когда идет адаптация организма человека к невесомости, когда длительное пребывание на борту приводит к такому напряжению, что могут проявиться неадекватные поведенческие реакции. Олег Макаров, например, выжил благодаря неадекватной реакции. Не сработала третья ступень ракетоносителя, и баллистический спуск оказался с огромными перегрузками. Макаров, напрягая все мышцы, чтобы ничего внутри не оторвало, так сильно ругался матом, что все – тоже не лютики – обалдели. Но это было его спасением, потому что страха не стало. Неприятности могут подстерегать в самых неожиданных условиях. Пока Жора Гречко был в полете, у него умер отец. На земле долго совещались, говорить или не говорить об этом. Никто не знал, как реакция Жоры отразится на программе полета. Так и промолчали. Ребята закончили полет благополучно, получили уникальную научную и медицинскую информацию. В космосе важно все: там надеяться не на кого – ты заперт в консервной банке, и очень важно, с кем ты в команде. Бывало, что доходило до скандала: в 1977-м Владимир Коваленок не смог состыковаться вручную с орбитальной станцией «Салют», и борт-инженер Валерий Рюмин стал у него ручки управления выхватывать, в итоге кораблем ударились о станцию. Хорошо, что все обошлось. После посадки и разборок их экипаж был расформирован».
Космос проверяет человека на прочность. По мнению академика Исаулова тем, кто полетел после Гагарина, проще: они, по крайней мере, знают, что оттуда можно вернуться. Печальный день 27 марта 1968 года, когда первый космонавт погиб, Исаулов тоже встретил в Омске, куда прилетел к родителям в отпуск:
«Я не могу даже описать тех жутких чувств, которые испытал, когда услышал известие. Мне стало душно в доме, я вышел на улицу, прогуливался по дороге, заходил в магазины, просто так, надо было как-то все осознать, что-то делать, двигаться. Никак не мог поверить… Государственная комиссия, разбиравшаяся в причинах гибели Юрия Гагарина и инструктора Владимира Серегина во время рядового полета на самолете УТИ МиГ, так и не пришла к единому мнению. Версий было много, но лишь однажды я прочел версию космонавта Владимира Аксенова, который тоже летал на самолетах именно в тот злосчастный день, и я ее полностью поддерживаю. В тех метеоусловиях никакой опыт бы не спас летчиков, особенно если даже на малое время была потеряна пространственная ориентировка. Я и сам был примерно в аналогичной ситуации и на своей шкуре испытал, что значит дефицит времени на принятие решения».
Юрий Федорович уверен, что жизнь во Вселенной не единична, и надеется, что молодым удастся ее обнаружить. Но через сколько бы лет человечество ни побывало на других планетах, оно будет всегда помнить о тех, кому довелось первыми прокладывать путь в небо…
Подготовила Галина СИБИРКИНА.
